Глава ИКАР Дмитрий Рылько: «Последствия ковида могут притормозить рост цен на пшеницу»
Глава ИКАР Дмитрий Рылько: «Последствия ковида могут притормозить рост цен на пшеницу»
Но к декабрю они всё же должны подняться до $ 220 за тонну
Погодные колебания текущей весны привели к потере урожайности озимой пшеницы – по разным оценкам, она составила на юге РФ от 15 до 40%. Нестабильность на валютном рынке приводит к повышению цен на средства производства: СЗР, технику и т. д. Не добавляет стабильности госполитика – вводились квоты на вывоз пшеницы, обсуждается введение постоянной пошлины на экспорт подсолнечника. Каковы предварительные итоги уборочной кампании-2020 и каких цен на зерно ждать аграриям? Что происходит на зарубежных рынках? Об этом и многом другом мы говорили на летней зерновой конференции ИД «Крестьянин», которая прошла в конце августа при участии гендиректора Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрия Рылько.
Приводим основные тезисы выступления главы ИКАР:
– В этом сезоне мы выделяем несколько моментов, которые являются его особенностью и отличают от других. Первый – всем известная просадка урожая по югу. Возникает вопрос, случайно это или закономерно. На мой взгляд, он риторический. Где-то, к сожалению, есть закономерности, с которыми нам надо жить и бороться. Сразу скажу, что юг неравномерен: мы видим, что второй год подряд в Ставрополе происходит провал. Плохо в Краснодаре, более-менее нормально в Ростовской области. Причём на Дону интересно: чем севернее и северо-восточнее, тем лучше. И вполне себе в порядке Волгоградская область, которую мы тоже причисляем к югу.
Рекордная урожайность в этом году в Центральной России и в Поволжье, причём в центре, можем спросить: случайность или закономерность? Наверное, это уже становится закономерностью. Никогда в истории нашей страны мы не видели, чтобы урожайность росла до 50% в уборку. То есть примерно до Тульской области убирается пшеница, а урожайность всё растёт. Даже в Тульской области убирают более 50 ц/га.
Казахстан? С советских времён все воспринимали его как источник хорошей высококачественной пшеницы для России. Уже третий год Казахстан – один из крупнейших покупателей любой российской пшеницы. То есть он у нас покупает пшеницу гораздо больше, чем даёт обратно.
Начнём с мирового рынка пшеницы, это главное: 60-70% посевных площадей по югу заняты ею, пшеница – наша главная экспортная культура.
Что с урожаем в мире? В этом году в Евросоюзе просадка, на два млн тонн там произвели меньше пшеницы, чем в прошлом году. Это много, тем более что в прошлом году тоже была просадка по сравнению с позапрошлым годом. В США примерно то же самое, результат чуть пониже. Канада идёт вверх, Россия радует и пугает одновременно.
Если всё сложится как мы думаем, то нас ждёт второй за российскую историю подобный официальный урожай пшеницы. Производство, по нашей текущей оценке, 82,5 млн.
Тут всё будет зависеть от Сибири и Поволжья, они ещё убирают.
Украина в просадке, хотя в прошлом году у них был рекорд. Казахстан – 10 млн тонн, очень маленький урожай второй год подряд, то есть это неурожай. Австралия была в ужасном состоянии три года подряд, на четвёртый намечается очень хороший урожай. Аргентина чуть побольше собрала…
Глобально нас интересуют те регионы, которые непосредственно влияют на российские цены. Потому что здесь расположены наши потребители: Турция и Египет, на которые приходится порядка 40% всего российского экспорта. Африка тоже рядом.
При этом Украина и ЕС находятся в провале по сравнению с прошлым годом. Почти на 30% сокращается их экспортный потенциал. Это много. А Россия, наоборот, тянет регион вверх, наш экспортный потенциал сейчас оценивается аж в 38 млн тонн. Здесь, правда, «сидит» некоторая доля Казахстана, в который мы отправляем несколько сотен тысяч тонн (или даже миллион) по партизанским тропкам. Но 38 млн – это гораздо больше, чем в прошлом году. Иными словами, у наших соседей, по сути, провал, у России – резкий взлёт экспортного потенциала.
Итак, 38 млн тонн – потенциальный экспорт. Но распределение по регионам у него совершенно не такое, как обычно. Юг, даже с учётом хорошей отчётности и цифр по Ростову и Волгограду, сокращается на 2,5 млн тонн. Зато рекордный экспортный излишек в центре и Поволжье. Но оттуда его ещё надо как-то привезти: по Центру – 7,5 млн тонн, из Поволжья – 6,5 млн. Недавно выступал руководитель аналитического центра от «РЖД». И его спросили: «А почему у нас целую неделю были запрещены железнодорожные отгрузки в сторону Новороссийска?» Выясняется, что не всё хорошо в прекрасном королевстве. Обычная катастрофичная история, когда в Новороссийск идёт слишком много вагонов, гружёных зерном. Попробуй вывези эти рекордные 7,5 млн из центра и 6,5 млн из Поволжья, если такое возникает на железной дороге.
Теперь ближе к ценам. До определённого момента у нас была почти 100% зависимость между стоимостью нефти и курсом рубля. А теперь её нет.
Начиная примерно с 2017 года пошла совсем другая история. Курс рубля оторвался от нефти и ведёт себя часто на основании каких-то других вещей. Сейчас, например, цена нефти идёт вверх, а рубль падает. И мы знаем, есть два события, которые толкают курс рубля вниз. И это не нефть. В данный момент, повторяю мнение наших финансовых аналитиков, это отравление Навального и Белоруссия.
Также мы видим, что «свалилась» аргентинская валюта. Аргентина нам интересна тем, что она с ноября-декабря начинает косвенно влиять на цены на пшеницу, на сою. И мы видим, что они обвалились так сильно, что, в принципе, могут по любой цене продавать зерно на мировой рынок.
Курс турецкой валюты также упал. И мы обвалились довольно сильно по сравнению с Украиной и Казахстаном, и эти политические проблемы в стране в некоторой степени выгодны аграриям, потому что в рублях аграрная экономика смотрится очень хорошо.
Год назад наши экспортёры были вынуждены какое-то время закупать зерно себе в убыток. После того как на зерновой рынок зашёл ВТБ, цены оказались очень разогреты.
И многие всё равно были вынуждены покупать, чтобы получить объёмы и не выйти из бизнеса. Сейчас у экспортёров начинает складываться нормальная экономика. Если южнороссийские аграрии пока держат позицию и не продают, то из Курска, Саратова (то есть тех регионов, откуда поезда не могут добраться до Новороссийска, потому что их там слишком много) уже идут серьёзные продажи.
Возвращаюсь к российским позициям на мировом рынке. Египет – наш крупнейший импортёр зерна. Что происходит в этом сезоне? Доля нашей страны в их покупках – 80%. И этого никогда прежде не было. Оставшиеся 20% – это Украина, больше никого нет. Тут наши экспортёры друг с другом соревнуются, сами для себя опускают цены.
Как будет развиваться рынок в этом сезоне? Внутренняя цена серьёзно зависит от экспорта, и здесь мы прогнозируем что-то до конца календарного года на свой страх и риск.
Дальше – тяжело. Пару недель назад (в начале августа. – Прим. авт.) была просадка – 199 долларов на входе в Новороссийск, и это всё пшеница с протеином 12,5%, хорошая «четвёрка». Просели – потом она потихоньку пошла вверх. Вчера (26 августа. – Прим. авт.) была $ 204, мы думаем, октябрь покажет $ 209 за тонну. Цена будет идти вверх, условно ноябрь-декабрь, примерно до $ 220, а дальше мы не знаем. Там могут работать такие факторы, которые пока не видны.
Вот нам всем обещают огромный урожай в Австралии. Что это значит? Что Вьетнам, Таиланд, Малайзия, Бангладеш и так далее могут отойти на австралийский экспорт, и мы там будем не конкурентоспособны. Что, соответственно, отразится на ценах. Второй момент – это ковид и его влияние на весь мировой рынок. С одной стороны, без учёта нашего региона сократилось предложение за счёт Европы и Украины, довольно сильно. Но, с другой стороны, турки в прошлом году купили рекордный объём российской пшеницы, колоссальный, 7 млн тонн. А в этом году говорят: «Ребята, у нас проблемы, столько вашей пшеницы не нужно». Какие проблемы? Ковид. К ним не приехали ни немцы, ни голландцы, ни англичане, ни русские, никто не приехал. Резко упала потребность в хлебе. Второе: люди сидят дома, у многих упали доходы, они сократили потребление. Кризис – птицеводство встало, фабрики разоряются, не нужно столько фуражной пшеницы для кормов.
Наконец, у нас колоссальные проблемы с Ираком, а он берёт половину турецкой муки, которая производится из российской пшеницы. Ни в Ирак, ни в Сирию толком поставить ничего не могут. И все эти факторы мешают пшенице подняться в цене до 250 долларов, например. Последствия ковида могут довольно серьёзно эту цену притормозить.
Статья опубликована в газете "Крестьянин" № 37 от 09.09.2020 под заголовком: «Глава ИКАР Дмитрий Рылько: «Последствия ковида могут притормозить рост цен на пшеницу»
Погодные колебания текущей весны привели к потере урожайности озимой пшеницы – по разным оценкам, она составила на юге РФ от 15 до 40%. Нестабильность на валютном рынке приводит к повышению цен на средства производства: СЗР, технику и т. д. Не добавляет стабильности госполитика – вводились квоты на вывоз пшеницы, обсуждается введение постоянной пошлины на экспорт подсолнечника. Каковы предварительные итоги уборочной кампании-2020 и каких цен на зерно ждать аграриям? Что происходит на зарубежных рынках? Об этом и многом другом мы говорили на летней зерновой конференции ИД «Крестьянин», которая прошла в конце августа при участии гендиректора Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрия Рылько.
Приводим основные тезисы выступления главы ИКАР:
– В этом сезоне мы выделяем несколько моментов, которые являются его особенностью и отличают от других. Первый – всем известная просадка урожая по югу. Возникает вопрос, случайно это или закономерно. На мой взгляд, он риторический. Где-то, к сожалению, есть закономерности, с которыми нам надо жить и бороться. Сразу скажу, что юг неравномерен: мы видим, что второй год подряд в Ставрополе происходит провал. Плохо в Краснодаре, более-менее нормально в Ростовской области. Причём на Дону интересно: чем севернее и северо-восточнее, тем лучше. И вполне себе в порядке Волгоградская область, которую мы тоже причисляем к югу.
Рекордная урожайность в этом году в Центральной России и в Поволжье, причём в центре, можем спросить: случайность или закономерность? Наверное, это уже становится закономерностью. Никогда в истории нашей страны мы не видели, чтобы урожайность росла до 50% в уборку. То есть примерно до Тульской области убирается пшеница, а урожайность всё растёт. Даже в Тульской области убирают более 50 ц/га.
Казахстан? С советских времён все воспринимали его как источник хорошей высококачественной пшеницы для России. Уже третий год Казахстан – один из крупнейших покупателей любой российской пшеницы. То есть он у нас покупает пшеницу гораздо больше, чем даёт обратно.
Начнём с мирового рынка пшеницы, это главное: 60-70% посевных площадей по югу заняты ею, пшеница – наша главная экспортная культура.
Что с урожаем в мире? В этом году в Евросоюзе просадка, на два млн тонн там произвели меньше пшеницы, чем в прошлом году. Это много, тем более что в прошлом году тоже была просадка по сравнению с позапрошлым годом. В США примерно то же самое, результат чуть пониже. Канада идёт вверх, Россия радует и пугает одновременно.
Если всё сложится как мы думаем, то нас ждёт второй за российскую историю подобный официальный урожай пшеницы. Производство, по нашей текущей оценке, 82,5 млн.
Тут всё будет зависеть от Сибири и Поволжья, они ещё убирают.
Украина в просадке, хотя в прошлом году у них был рекорд. Казахстан – 10 млн тонн, очень маленький урожай второй год подряд, то есть это неурожай. Австралия была в ужасном состоянии три года подряд, на четвёртый намечается очень хороший урожай. Аргентина чуть побольше собрала…
Глобально нас интересуют те регионы, которые непосредственно влияют на российские цены. Потому что здесь расположены наши потребители: Турция и Египет, на которые приходится порядка 40% всего российского экспорта. Африка тоже рядом.
При этом Украина и ЕС находятся в провале по сравнению с прошлым годом. Почти на 30% сокращается их экспортный потенциал. Это много. А Россия, наоборот, тянет регион вверх, наш экспортный потенциал сейчас оценивается аж в 38 млн тонн. Здесь, правда, «сидит» некоторая доля Казахстана, в который мы отправляем несколько сотен тысяч тонн (или даже миллион) по партизанским тропкам. Но 38 млн – это гораздо больше, чем в прошлом году. Иными словами, у наших соседей, по сути, провал, у России – резкий взлёт экспортного потенциала.
Итак, 38 млн тонн – потенциальный экспорт. Но распределение по регионам у него совершенно не такое, как обычно. Юг, даже с учётом хорошей отчётности и цифр по Ростову и Волгограду, сокращается на 2,5 млн тонн. Зато рекордный экспортный излишек в центре и Поволжье. Но оттуда его ещё надо как-то привезти: по Центру – 7,5 млн тонн, из Поволжья – 6,5 млн. Недавно выступал руководитель аналитического центра от «РЖД». И его спросили: «А почему у нас целую неделю были запрещены железнодорожные отгрузки в сторону Новороссийска?» Выясняется, что не всё хорошо в прекрасном королевстве. Обычная катастрофичная история, когда в Новороссийск идёт слишком много вагонов, гружёных зерном. Попробуй вывези эти рекордные 7,5 млн из центра и 6,5 млн из Поволжья, если такое возникает на железной дороге.
Теперь ближе к ценам. До определённого момента у нас была почти 100% зависимость между стоимостью нефти и курсом рубля. А теперь её нет.
Начиная примерно с 2017 года пошла совсем другая история. Курс рубля оторвался от нефти и ведёт себя часто на основании каких-то других вещей. Сейчас, например, цена нефти идёт вверх, а рубль падает. И мы знаем, есть два события, которые толкают курс рубля вниз. И это не нефть. В данный момент, повторяю мнение наших финансовых аналитиков, это отравление Навального и Белоруссия.
Также мы видим, что «свалилась» аргентинская валюта. Аргентина нам интересна тем, что она с ноября-декабря начинает косвенно влиять на цены на пшеницу, на сою. И мы видим, что они обвалились так сильно, что, в принципе, могут по любой цене продавать зерно на мировой рынок.
Курс турецкой валюты также упал. И мы обвалились довольно сильно по сравнению с Украиной и Казахстаном, и эти политические проблемы в стране в некоторой степени выгодны аграриям, потому что в рублях аграрная экономика смотрится очень хорошо.
Год назад наши экспортёры были вынуждены какое-то время закупать зерно себе в убыток. После того как на зерновой рынок зашёл ВТБ, цены оказались очень разогреты.
И многие всё равно были вынуждены покупать, чтобы получить объёмы и не выйти из бизнеса. Сейчас у экспортёров начинает складываться нормальная экономика. Если южнороссийские аграрии пока держат позицию и не продают, то из Курска, Саратова (то есть тех регионов, откуда поезда не могут добраться до Новороссийска, потому что их там слишком много) уже идут серьёзные продажи.
Возвращаюсь к российским позициям на мировом рынке. Египет – наш крупнейший импортёр зерна. Что происходит в этом сезоне? Доля нашей страны в их покупках – 80%. И этого никогда прежде не было. Оставшиеся 20% – это Украина, больше никого нет. Тут наши экспортёры друг с другом соревнуются, сами для себя опускают цены.
Как будет развиваться рынок в этом сезоне? Внутренняя цена серьёзно зависит от экспорта, и здесь мы прогнозируем что-то до конца календарного года на свой страх и риск.
Дальше – тяжело. Пару недель назад (в начале августа. – Прим. авт.) была просадка – 199 долларов на входе в Новороссийск, и это всё пшеница с протеином 12,5%, хорошая «четвёрка». Просели – потом она потихоньку пошла вверх. Вчера (26 августа. – Прим. авт.) была $ 204, мы думаем, октябрь покажет $ 209 за тонну. Цена будет идти вверх, условно ноябрь-декабрь, примерно до $ 220, а дальше мы не знаем. Там могут работать такие факторы, которые пока не видны.
Вот нам всем обещают огромный урожай в Австралии. Что это значит? Что Вьетнам, Таиланд, Малайзия, Бангладеш и так далее могут отойти на австралийский экспорт, и мы там будем не конкурентоспособны. Что, соответственно, отразится на ценах. Второй момент – это ковид и его влияние на весь мировой рынок. С одной стороны, без учёта нашего региона сократилось предложение за счёт Европы и Украины, довольно сильно. Но, с другой стороны, турки в прошлом году купили рекордный объём российской пшеницы, колоссальный, 7 млн тонн. А в этом году говорят: «Ребята, у нас проблемы, столько вашей пшеницы не нужно». Какие проблемы? Ковид. К ним не приехали ни немцы, ни голландцы, ни англичане, ни русские, никто не приехал. Резко упала потребность в хлебе. Второе: люди сидят дома, у многих упали доходы, они сократили потребление. Кризис – птицеводство встало, фабрики разоряются, не нужно столько фуражной пшеницы для кормов.
Наконец, у нас колоссальные проблемы с Ираком, а он берёт половину турецкой муки, которая производится из российской пшеницы. Ни в Ирак, ни в Сирию толком поставить ничего не могут. И все эти факторы мешают пшенице подняться в цене до 250 долларов, например. Последствия ковида могут довольно серьёзно эту цену притормозить.
Статья опубликована в газете "Крестьянин" № 37 от 09.09.2020 под заголовком: «Глава ИКАР Дмитрий Рылько: «Последствия ковида могут притормозить рост цен на пшеницу»
Источник: https://agrobook.ru
