Александр Петриков: Давно пора узаконить понятие «семейная ферма».
Александр Петриков: Давно пора узаконить понятие «семейная ферма».
Наши фермеры нуждаются в защите. Однако подчас сделать это трудно из-за действующего законодательства, в котором многое еще не прописано. Почему так происходит и что надо сделать в первую очередь – эти и другие вопросы обсудили в беседе издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий рубрики «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцент Тимирязевской академии Игорь АБАКУМОВ и академик Российской академии наук, директор Института аграрных проблем и информатики имени А.А. Никонова Александр ПЕТРИКОВ.
— Александр Васильевич, у меня для вас две новости, одна плохая, другая хорошая. Начнем с хорошей: правительство разрешило рядовым гражданам заниматься любительской рыбалкой на всех (за редким исключением) водоемах. Если вы обратили внимание, пруды теперь будут землями сельхозназначения.
— Да, но это вторая инициатива, которая сейчас только обсуждается. С первым законом о разрешении любительской рыбалки в общедоступных местах я поздравляю всех рыболовов-любителей. Это свидетельствует о том, что доступ народа к природным ресурсам улучшился, в том числе к водным, и это отрадно.
— Да, нам разрешили собирать сушняк, дикоросы и даже сдавать их в потребительскую кооперацию. Спасибо за такую заботу.
Сейчас новость есть совсем плохая. В Ставропольском крае семья Каракай, фермеров, бьется за свою ферму. Планировалось, что это будет первая роботизированная молочная ферма в Ставропольском крае. Грант семья получила, а дальше началось…
Александр Васильевич, вы были замминистра сельского хозяйства, знаете все чиновные повороты, изгибы, уровень мышления, способ мышления. Чиновнику что, выгодно, чтобы ферма исчезла?
— В России разные чиновники, конечно, за всех не берусь говорить, но этот случай, конечно, вызывает вопросы, он вопиющий. Что, у нас в стране много желающих заняться фермерским трудом?
— Это семья фермеров в шестом поколении, Александр Васильевич.
— В шестом поколении. Это уникальная ферма, насколько я знаю, они ведут свое хозяйство с 1991 года, это фермеры первой волны. Сейчас таких хозяйств…
— Это внуки раскулаченных еще крестьян.
— Примерно 15% от общей численности хозяйств у нас имеет такой стаж, как семья Ирины Тимофеевны. Потом это высококвалифицированные специалисты, агрономы-семеноводы, они занимаются семеноводством овощных культур. У нас много импорта на рынке семян овощных культур. И я понял, что нет заключения комиссии региональной о нецелевом использовании этих средств, это было действительно серьезное нарушение, а речь идет просто о том, что произошло из-за, может быть, нерасторопности банка, может быть, из-за того, что произошла девальвация рубля в связи с санкциями против России в 2014-2015-х гг., они уже не могли купить технику по возросшим ценам. То есть появились обстоятельства непреодолимой силы для фермеров, и я думаю, что окончательное решение суда, насколько мне известно, еще не наступило. Я думаю, может быть, суд учтет все-таки эти обстоятельства.
Есть такие случаи, когда начинающие фермеры или владельцы фермерских хозяйств, которые брали гранты по семейным животноводческим фермам, сталкивались с такими обстоятельствами, таким фермерам суд шел навстречу. Насколько мне известно, это уже вторая попытка, первая была в 2014 году взыскать грант, но тогда, так как не было нецелевого использования средств, этого не случилось. Так что это вторая попытка суда. Кстати, в 2015 году было письмо из Департамента сельского развития Минсельхоза о том, чтобы найти возможность в рамках законодательства реструктуризировать долги, ведь сейчас в соответствии с нормами надо возвращать грант через 2 месяца после решения о его возврате.
— А как его вернуть, Александр Васильевич, если деньги вложены в поросят, в коровники, в свинарники, в железо?
— Естественно. Должно быть хотя бы несколько лет, это в крайнем случае. А в принципе мы сейчас находимся в таком положении, что должны вникать в судьбу, в жизненные обстоятельства и бороться за каждое фермерское хозяйство…
— За каждого конкретного фермера.
— Да, за каждого конкретного фермера, делать все необходимое, чтобы они хозяйствовали на земле, чтобы земля наша была обихожена, чтобы не только получать урожаи или выращивать скот на этой земле, но чтобы Россия, наша матушка, была обустроена, а не превращалась, как это происходит сейчас во многих очень регионах, в социальную пустыню, когда мы видим, например, что в приграничных районах, да и в центре России, на северо-западе растет число дворов с пустыми глазницами, заброшенными земельными участками, пустующими домами. Вокруг Москвы посмотрите, а еще у нас есть Тверская, Калужская…
— Да и в Московской области, Александр Васильевич.
— Вы правы. Есть много примеров. Московская область, Вологда, Кострома – там от 30% до 40% удельный вес личных подсобных хозяйств с заброшенными участками и пустующими домами. И если посмотреть на фермерскую статистику (я думаю, что она должна быть известна чиновникам), скажем, за 9 месяцев 2018 года, то у нас было новообразовано 16 тысяч хозяйств, а прекратили существование 25 тысяч фермерских хозяйств, то есть минус 9 тысяч. Если бы у нас был прирост, еще можно было бы принимать какие-то упорядочивающие меры.
— Александр Васильевич, раньше у нас была идеология, была борьба с кулачеством как с классом. Какая сейчас идеология? Почему такое пренебрежительное отношение к крестьянским судьбам?
И еще. Многие сельские жители говорят так: «Нужны совхозы, а не фермеры», – то есть у людей есть тяга к чему-то системообразующему.
— Да, отчасти так. Но не надо противопоставлять совхозы и фермеров.
— Нет, здесь нет никакого противопоставления.
— Россия большая, места всем хватит.
— Я просто говорю, что системообразующим может быть и фермер.
— Естественно.
— И у людей тяга к совхозам, потому что к системообразующему всегда тяготеют. Не каждый из них предприниматель.
— Естественно, да и в условиях гранта прописано, что фермер должен кроме занятия хозяйством своей семьей создать рабочие места для других. Это прописано в условиях гранта. Насколько я понял из истории семьи из Ставрополья, Ирина Тимофеевна подготовила такие рабочие места потенциально и обучила даже людей.
— Конечно, причем это высокотехнологичные рабочие места.
— Кроме того, это роботизированная ферма, на которую пойдет работать молодое поколение, то есть это многопоколенная семья. И я просто думаю, что надо вмешаться и Ассоциации крестьянских хозяйств и кооперативов, ставропольскому отделению этой организации.
— К сожалению, они как-то так относятся к этому безразлично, дескать, это спор хозяйствующих субъектов, пусть суд покажет. К сожалению, не совсем боевитыми стали наши фермеры как сообщество, у всех у них какие-то свои интересы.
— Когда речь идет о судьбе бизнеса, о судьбе конкретной сельской семьи…
— Мозги надо включать.
— Да. Мозги надо включить.
— Александр Васильевич, как бы вы оценили с высоты вашего положения и с учетом вашего опыта ситуацию в Ставропольском крае и взаимоотношения этого погибающего фермера Каракай и местной власти? Это глупость откровенная или это недомыслие политическое?
— Я думаю, что всеми руководит боязнь нарушить букву закона, в соответствии с которым грант должен быть возвращен, если не выполняется график освоения средств в течение двух месяцев. Никто не стремится взять на себя риск и принять решение войти в обстоятельства дела. Я думаю, что они этого не сделают и сейчас. Скорее всего речь пойдет о судебном разбирательстве, и здесь надо просто ставропольскому министерству сельского хозяйства и Ассоциации фермерских хозяйств более четко обозначить свою позицию. Я думаю, что более чем 25-летний фермерский стаж является главным аргументом в пользу положительного решения по этой ферме.
— Хотелось бы вместе с Александром Васильевичем обратиться напрямую к министру сельского хозяйства Ставропольского края с просьбой лично вмешаться в эту ситуацию. Мы это будем отслеживать и сообщать читателям, что происходит с фермой, у которой 25-летний стаж работы. Более того, это ферма из крестьян в шестом поколении. Вот Александр Васильевич, давайте возьмем шефство над этой ситуацией, вы со своей стороны, а мы — со стороны Общественного телевидения России.
— Я и наш институт готовы дать соответствующее экспертное заключение по этому поводу. Но здесь напрашиваются и более общие выводы из этой частной истории. Дело в том, что до сих пор в нашем российском законодательстве нет определения семейной фермы.
— О как!
— Да. Дают гранты на семейные животноводческие фермы, но само понятие семейной животноводческой фермы определено в нормативке Минсельхоза в соответствующем приказе. А раз нет федерального закона, значит, нет соответствующей социальной защиты у такого рода хозяйств. И я думаю, что необходимы соответствующие поправки в федеральный закон о крестьянско-фермерском хозяйстве и разработка специальной программы по развитию семейных ферм в России. Я думаю, что в рамках национального проекта по развитию малого и среднего предпринимательства, который ведет совместно Минэкономразвития России и Минсельхоз России, это вполне можно делать.
И я думаю, что необходимо все-таки изменить сам подход к реструктуризации задолженности такого рода ферм, если нет нарушений по целевому использованию средств. Ведь сейчас речь идет о том, чтобы они вернули деньги за 2 месяца, – надо увеличить этот срок, речь должна идти о нескольких годах реструктуризации такой задолженности. Повторяю, мы должны бороться за каждое фермерское хозяйство, за каждую российскую семью. Тем более, уважаемые коллеги, посмотрите на статистику: фермеры давно доказали свою состоятельность.
— Это даже президент отмечает.
— Да. Например, если посмотреть удельный вес фермерских хозяйств в выпуске валовой продукции сельского хозяйства, в 2006 году – это 7,1 %, в 2017 году — это уже почти 13%. В межпереписной период (между двумя сельскохозяйственными переписями 2006-го и 2016-х гг.) фермеры увеличили площадь сельскохозяйственных угодий, которые они обрабатывают, на 15,5 миллионов гектаров, в то время как сельскохозяйственные организации сократили на 42 миллиона гектаров. Я думаю, что это очень весомые аргументы в пользу того, чтобы относиться к каждому случаю более внимательно и усовершенствовать нашу федеральную фермерскую политику.
— Александр Васильевич, кто может «усовершенствовать федеральную фермерскую политику», тот, кто опекает самые крупные наши производства? А кто фермеров защищает? АККОР какую-то очень неконкретную позицию занимает, неконкретную, прямо скажу. Раньше АККОР выходил и на демонстрации, и касками стучал вместе с шахтерами на Горбатом мосту, а сейчас — тишь да благодать, как будто все в порядке.
— Ну прежде всего речь идет, конечно, о позиции федерального Минсельхоза, естественно. Правда, ирония судьбы состоит в следующем. С 2017 года, когда гранты на поддержку начинающих фермеров, гранты на поддержку семейных животноводческих хозяйств вошли в состав так называемой единой субсидии, которая выделяется из федерального бюджета регионам на выполнение целевых региональных программ по развитию сельского хозяйства, условия представления этих грантов, их распределения стали и сейчас является прерогативой региональных властей.
— То есть все зависит все-таки от местной власти, так, Александр Васильевич?
— Я думаю, что сейчас все-таки да, в этом случае — регион.
— Александр Васильевич, тут есть еще один нюанс. Ничего отвечать не надо. Но вот что люди пишут, я просто это не могу не прочитать, послушайте: «Абакумову: не знаю, но с уверенностью скажу, что за грант фермеры не дали откат кому-то в Ставропольском крае, вот и вся история. Фермеры ничего не докажут, если вы не вмешаетесь». Как видите, от нас теперь многое зависит.
— Александр Васильевич, у меня для вас две новости, одна плохая, другая хорошая. Начнем с хорошей: правительство разрешило рядовым гражданам заниматься любительской рыбалкой на всех (за редким исключением) водоемах. Если вы обратили внимание, пруды теперь будут землями сельхозназначения.
— Да, но это вторая инициатива, которая сейчас только обсуждается. С первым законом о разрешении любительской рыбалки в общедоступных местах я поздравляю всех рыболовов-любителей. Это свидетельствует о том, что доступ народа к природным ресурсам улучшился, в том числе к водным, и это отрадно.
— Да, нам разрешили собирать сушняк, дикоросы и даже сдавать их в потребительскую кооперацию. Спасибо за такую заботу.
Сейчас новость есть совсем плохая. В Ставропольском крае семья Каракай, фермеров, бьется за свою ферму. Планировалось, что это будет первая роботизированная молочная ферма в Ставропольском крае. Грант семья получила, а дальше началось…
Александр Васильевич, вы были замминистра сельского хозяйства, знаете все чиновные повороты, изгибы, уровень мышления, способ мышления. Чиновнику что, выгодно, чтобы ферма исчезла?
— В России разные чиновники, конечно, за всех не берусь говорить, но этот случай, конечно, вызывает вопросы, он вопиющий. Что, у нас в стране много желающих заняться фермерским трудом?
— Это семья фермеров в шестом поколении, Александр Васильевич.
— В шестом поколении. Это уникальная ферма, насколько я знаю, они ведут свое хозяйство с 1991 года, это фермеры первой волны. Сейчас таких хозяйств…
— Это внуки раскулаченных еще крестьян.
— Примерно 15% от общей численности хозяйств у нас имеет такой стаж, как семья Ирины Тимофеевны. Потом это высококвалифицированные специалисты, агрономы-семеноводы, они занимаются семеноводством овощных культур. У нас много импорта на рынке семян овощных культур. И я понял, что нет заключения комиссии региональной о нецелевом использовании этих средств, это было действительно серьезное нарушение, а речь идет просто о том, что произошло из-за, может быть, нерасторопности банка, может быть, из-за того, что произошла девальвация рубля в связи с санкциями против России в 2014-2015-х гг., они уже не могли купить технику по возросшим ценам. То есть появились обстоятельства непреодолимой силы для фермеров, и я думаю, что окончательное решение суда, насколько мне известно, еще не наступило. Я думаю, может быть, суд учтет все-таки эти обстоятельства.
Есть такие случаи, когда начинающие фермеры или владельцы фермерских хозяйств, которые брали гранты по семейным животноводческим фермам, сталкивались с такими обстоятельствами, таким фермерам суд шел навстречу. Насколько мне известно, это уже вторая попытка, первая была в 2014 году взыскать грант, но тогда, так как не было нецелевого использования средств, этого не случилось. Так что это вторая попытка суда. Кстати, в 2015 году было письмо из Департамента сельского развития Минсельхоза о том, чтобы найти возможность в рамках законодательства реструктуризировать долги, ведь сейчас в соответствии с нормами надо возвращать грант через 2 месяца после решения о его возврате.
— А как его вернуть, Александр Васильевич, если деньги вложены в поросят, в коровники, в свинарники, в железо?
— Естественно. Должно быть хотя бы несколько лет, это в крайнем случае. А в принципе мы сейчас находимся в таком положении, что должны вникать в судьбу, в жизненные обстоятельства и бороться за каждое фермерское хозяйство…
— За каждого конкретного фермера.
— Да, за каждого конкретного фермера, делать все необходимое, чтобы они хозяйствовали на земле, чтобы земля наша была обихожена, чтобы не только получать урожаи или выращивать скот на этой земле, но чтобы Россия, наша матушка, была обустроена, а не превращалась, как это происходит сейчас во многих очень регионах, в социальную пустыню, когда мы видим, например, что в приграничных районах, да и в центре России, на северо-западе растет число дворов с пустыми глазницами, заброшенными земельными участками, пустующими домами. Вокруг Москвы посмотрите, а еще у нас есть Тверская, Калужская…
— Да и в Московской области, Александр Васильевич.
— Вы правы. Есть много примеров. Московская область, Вологда, Кострома – там от 30% до 40% удельный вес личных подсобных хозяйств с заброшенными участками и пустующими домами. И если посмотреть на фермерскую статистику (я думаю, что она должна быть известна чиновникам), скажем, за 9 месяцев 2018 года, то у нас было новообразовано 16 тысяч хозяйств, а прекратили существование 25 тысяч фермерских хозяйств, то есть минус 9 тысяч. Если бы у нас был прирост, еще можно было бы принимать какие-то упорядочивающие меры.
— Александр Васильевич, раньше у нас была идеология, была борьба с кулачеством как с классом. Какая сейчас идеология? Почему такое пренебрежительное отношение к крестьянским судьбам?
И еще. Многие сельские жители говорят так: «Нужны совхозы, а не фермеры», – то есть у людей есть тяга к чему-то системообразующему.
— Да, отчасти так. Но не надо противопоставлять совхозы и фермеров.
— Нет, здесь нет никакого противопоставления.
— Россия большая, места всем хватит.
— Я просто говорю, что системообразующим может быть и фермер.
— Естественно.
— И у людей тяга к совхозам, потому что к системообразующему всегда тяготеют. Не каждый из них предприниматель.
— Естественно, да и в условиях гранта прописано, что фермер должен кроме занятия хозяйством своей семьей создать рабочие места для других. Это прописано в условиях гранта. Насколько я понял из истории семьи из Ставрополья, Ирина Тимофеевна подготовила такие рабочие места потенциально и обучила даже людей.
— Конечно, причем это высокотехнологичные рабочие места.
— Кроме того, это роботизированная ферма, на которую пойдет работать молодое поколение, то есть это многопоколенная семья. И я просто думаю, что надо вмешаться и Ассоциации крестьянских хозяйств и кооперативов, ставропольскому отделению этой организации.
— К сожалению, они как-то так относятся к этому безразлично, дескать, это спор хозяйствующих субъектов, пусть суд покажет. К сожалению, не совсем боевитыми стали наши фермеры как сообщество, у всех у них какие-то свои интересы.
— Когда речь идет о судьбе бизнеса, о судьбе конкретной сельской семьи…
— Мозги надо включать.
— Да. Мозги надо включить.
— Александр Васильевич, как бы вы оценили с высоты вашего положения и с учетом вашего опыта ситуацию в Ставропольском крае и взаимоотношения этого погибающего фермера Каракай и местной власти? Это глупость откровенная или это недомыслие политическое?
— Я думаю, что всеми руководит боязнь нарушить букву закона, в соответствии с которым грант должен быть возвращен, если не выполняется график освоения средств в течение двух месяцев. Никто не стремится взять на себя риск и принять решение войти в обстоятельства дела. Я думаю, что они этого не сделают и сейчас. Скорее всего речь пойдет о судебном разбирательстве, и здесь надо просто ставропольскому министерству сельского хозяйства и Ассоциации фермерских хозяйств более четко обозначить свою позицию. Я думаю, что более чем 25-летний фермерский стаж является главным аргументом в пользу положительного решения по этой ферме.
— Хотелось бы вместе с Александром Васильевичем обратиться напрямую к министру сельского хозяйства Ставропольского края с просьбой лично вмешаться в эту ситуацию. Мы это будем отслеживать и сообщать читателям, что происходит с фермой, у которой 25-летний стаж работы. Более того, это ферма из крестьян в шестом поколении. Вот Александр Васильевич, давайте возьмем шефство над этой ситуацией, вы со своей стороны, а мы — со стороны Общественного телевидения России.
— Я и наш институт готовы дать соответствующее экспертное заключение по этому поводу. Но здесь напрашиваются и более общие выводы из этой частной истории. Дело в том, что до сих пор в нашем российском законодательстве нет определения семейной фермы.
— О как!
— Да. Дают гранты на семейные животноводческие фермы, но само понятие семейной животноводческой фермы определено в нормативке Минсельхоза в соответствующем приказе. А раз нет федерального закона, значит, нет соответствующей социальной защиты у такого рода хозяйств. И я думаю, что необходимы соответствующие поправки в федеральный закон о крестьянско-фермерском хозяйстве и разработка специальной программы по развитию семейных ферм в России. Я думаю, что в рамках национального проекта по развитию малого и среднего предпринимательства, который ведет совместно Минэкономразвития России и Минсельхоз России, это вполне можно делать.
И я думаю, что необходимо все-таки изменить сам подход к реструктуризации задолженности такого рода ферм, если нет нарушений по целевому использованию средств. Ведь сейчас речь идет о том, чтобы они вернули деньги за 2 месяца, – надо увеличить этот срок, речь должна идти о нескольких годах реструктуризации такой задолженности. Повторяю, мы должны бороться за каждое фермерское хозяйство, за каждую российскую семью. Тем более, уважаемые коллеги, посмотрите на статистику: фермеры давно доказали свою состоятельность.
— Это даже президент отмечает.
— Да. Например, если посмотреть удельный вес фермерских хозяйств в выпуске валовой продукции сельского хозяйства, в 2006 году – это 7,1 %, в 2017 году — это уже почти 13%. В межпереписной период (между двумя сельскохозяйственными переписями 2006-го и 2016-х гг.) фермеры увеличили площадь сельскохозяйственных угодий, которые они обрабатывают, на 15,5 миллионов гектаров, в то время как сельскохозяйственные организации сократили на 42 миллиона гектаров. Я думаю, что это очень весомые аргументы в пользу того, чтобы относиться к каждому случаю более внимательно и усовершенствовать нашу федеральную фермерскую политику.
— Александр Васильевич, кто может «усовершенствовать федеральную фермерскую политику», тот, кто опекает самые крупные наши производства? А кто фермеров защищает? АККОР какую-то очень неконкретную позицию занимает, неконкретную, прямо скажу. Раньше АККОР выходил и на демонстрации, и касками стучал вместе с шахтерами на Горбатом мосту, а сейчас — тишь да благодать, как будто все в порядке.
— Ну прежде всего речь идет, конечно, о позиции федерального Минсельхоза, естественно. Правда, ирония судьбы состоит в следующем. С 2017 года, когда гранты на поддержку начинающих фермеров, гранты на поддержку семейных животноводческих хозяйств вошли в состав так называемой единой субсидии, которая выделяется из федерального бюджета регионам на выполнение целевых региональных программ по развитию сельского хозяйства, условия представления этих грантов, их распределения стали и сейчас является прерогативой региональных властей.
— То есть все зависит все-таки от местной власти, так, Александр Васильевич?
— Я думаю, что сейчас все-таки да, в этом случае — регион.
— Александр Васильевич, тут есть еще один нюанс. Ничего отвечать не надо. Но вот что люди пишут, я просто это не могу не прочитать, послушайте: «Абакумову: не знаю, но с уверенностью скажу, что за грант фермеры не дали откат кому-то в Ставропольском крае, вот и вся история. Фермеры ничего не докажут, если вы не вмешаетесь». Как видите, от нас теперь многое зависит.
Источник: http://kvedomosti.ru
