За десять лет численность занятых в сельском хозяйстве сократилась на 45%
За десять лет численность занятых в сельском хозяйстве сократилась на 45%
Сельское хозяйство России демонстрирует несомненные успехи, но в то же время и многие старые проблемы остаются, и появляются новые. Сокращается численность занятых в сельскохозяйственном производстве — за последние десять лет их численность сократилась на 45%. Это 1,4 млн человек. Хорошо это или плохо? Почему не решается проблема справедливого распределения государственной помощи среди аграрных производителей? Почему фермерские и личные хозяйства производят половину продовольствия в стране, а субсидий из государственного бюджета получают менее 10%?За десять лет численность занятых в сельском хозяйстве сократилась на 45%О нерешенных вопросах сельскохозяйственного производства в России откровенно высказался директор ВНИИ аграрных проблем и информатики, академик РАН Александр Периков, с которым встретился издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцент Тимирязевской академии Игорь Абакумов.
— Александр Васильевич. Ходит шутка, что аграрные проблемы начинаются с самого названия вашего института…
— Да, Игорь Борисович, эта шутка действительно довольно распространена в экспертном сообществе, даже один высокий начальник как-то сказал: «Теперь я знаю, откуда берутся проблемы в нашем сельском хозяйстве», на что я ответил: «Представьте, что наш институт назывался бы Всероссийский институт аграрных успехов». Там, где есть успехи, науке и экспертам делать нечего.
— Я думаю, что было бы востребовано сейчас такое название института – Институт аграрных успехов. У нас везде успехи, но почему-то про деньги как-то не очень активно говорят. Все деньги, я слышал, уходят в крупные холдинги – это так или нет?
— Ну, если оставить иронию по поводу названия нашего института и по поводу успехов в сельском хозяйстве, то мы действительно знаем, что экономический рост на селе стал уже устойчивым явлением, о котором говорят практически все. Но он был бы еще больше, если бы у нас более эффективно распределялся аграрный бюджет – федеральный и региональный.
— Что в этом смысле показала перепись населения? Вот сейчас подводятся ее итоги.
— Всероссийская сельскохозяйственная перепись, которая состоялась в 2016 году, была второй в истории новой России и принесла немало неожиданных результатов. В частности, если говорить о распределении бюджета, то всем участникам переписи (сельскохозяйственным организациям, индивидуальным предпринимателям) был задан вопрос: получали ли они субсидии и дотации из государственного федерального или регионального бюджета в 2015 году. И распределение ответов таково: положительно ответили на этот вопрос 75% представителей крупных хозяйств, но отнюдь не малых предприятий…
— То есть 75% довольны жизнью?
— Да, но все-таки хочу заметить, 25% не получали субсидий и дотаций. А если взять микропредприятия, то этот процент составляет 56%, а если взять фермеров и индивидуальных предпринимателей — то это 34%. То есть мы видим, что перепись подтвердила, собственно, в количественном выражении давно известный факт, что в нашем сельском хозяйстве малый и средний бизнес примерно раза в 2 поддерживается государством в меньшей степени, чем крупные.
— Я правильно понял, что этот самый малый и средний бизнес производит примерно половину продовольствия?
— Да, это так. И в последнее время мы видим несколько инициатив правительства, которое ужесточило контроль за целевым и эффективным распределением средств государственного бюджета, озаботилось вопросом, как деньги довести до субъектов Российской Федерации. Но позвольте спросить, а что делается внутри субъектов? Как эти деньги попадают на крестьянские счета? Вот я считаю, что это второй самый главный вопрос, который придется решать.
— Александр Васильевич, в этом году 40 лет, как я занимаюсь сельской темой в журналистике. И 40 лет, и последние 25 лет после реформы наиболее интенсивно идут разговоры, как довести деньги до крестьянина. Вот на каком этапе они начинают идти куда-то не в ту сторону? Я не говорю, что их воруют, я этого не утверждаю – я просто говорю, что они куда-то в другую сторону начинают идти, они до крестьянина не доходят. Для этого, собственно, образовывался «Россельхозбанк» в 1991-1992-х гг., если я правильно помню. Сначала был «Агропромбанк», потом «Россельхозбанк», потом он куда-то исчез, потом опять «Россельхозбанк» образовался заново уже специально для того, чтобы довести деньги до крестьян, потому что крупные банки до села не доходят. Почему это надо все через администрацию областей проводить? Почему не сразу?
— Да, действительно… Я думаю, что проблема распределения ресурсов вообще в России – не только бюджетных, но и вообще проблема распределения – нас больше волнует, чем проблема эффективности производства. Это, Игорь Борисович, было до нас и будет после нас. Но если говорить опять-таки без иронии…
— Без иронии невозможно, Александр Васильевич.
— …неравномерное распределение бюджета – я скажу сейчас, может быть, непопулярную и не вызывающую у вас одобрение мысль – отчасти было обусловлено распределением в пользу крупного бизнеса, когда нам пришлось в срочном порядке решать проблему продовольственной независимости страны, в относительно короткий срок, за 10 лет, заполнить рынок отечественным продовольствием, и эту проблему решили крупные хозяйства. Но сейчас речь идет о другом. Сейчас иные задачи выдвигаются. Стоит задача производства более качественного продовольствия, задача экономического роста в сельском хозяйстве не на закупке иностранных технологий, как это было в последние лет 15-20 назад, а на отечественных технологиях, чтобы продукция была значительно удешевлена и была лучшего качества. Вот эти проблемы должны решать не только крупные хозяйства, но и малый, и средний бизнес. И необходимо думать над перераспределением ресурсов.
И еще на один аспект хочется обратить внимание. Да, действительно, у нас двухступенчатое доведение средств. Почему нельзя сразу из федерального бюджета, скажем, из федерального казначейства деньги доводить на счета крестьянских хозяйств и сельхозорганизаций? У нас бюджетная система так устроена. У нас регионы располагают собственными бюджетными возможностями, и они тоже должны участвовать в софинансировании сельского хозяйства. Собственно, так аграрный бюджет построен во всех странах с федеральным устройством – возьмите, например, в Европе: там есть аграрный бюджет ЕС, который формируется в Брюсселе, там есть аграрный бюджет на уровне стран ЕС, а, например, в странах с федеративным устройством (в Германии) есть аграрный бюджет земель. Но когда говорят о европейском опыте, забывают одно: что касается производственных субсидий, там все правила распределения формируются в бюджете, и ни одна страна ЕС не может их изменить.
Я думаю, что и у нас надо построить так бюджет, чтобы производственные субсидии, от чего непосредственно зависят объемы производства, и правила распределения этих денег формировались в Москве, и регионы в этот процесс не вмешивались. У нас же конечные правила субсидирования, дотирования сельского хозяйства пишутся не в Орликовом переулке, а в каждом субъекте Российской Федерации.
— Я напомню нашим читателям: Орликов переулок – это там, где находится Министерство сельского хозяйства.
— Так как правила бюджетирования пишутся не в центре правительством, а каждый регион добавляет свои условия и критерии получения этих денег, здесь много злоупотреблений. Я думаю, что необходима реформа бюджетирования нашей отрасли, с тем чтобы именно здесь, в Москве, определялись конечные правила распределения субсидий.
— И адреса, Александр Васильевич.
— И адреса.
— Фермеры же все известны, они все реестровые – прямо из Москвы можно им на счета деньги перечислять.
— Надо сказать, что в Министерстве сельского хозяйства на самом деле ведется реестр бюджетополучателей, но он является только ведомственным ресурсом, этот бюджет. Здесь необходимо будет подумать и об определенных системах общественного контроля за этим реестром.
И должен сказать, что все-таки не надо путать две цели аграрной политики. Вот я уже сказал, что нам надо было за последние 10-15 лет решить в короткие сроки проблему продовольственной независимости страны, то есть наполнить рынок отечественным продовольствием, прежде всего рынок крупных городов, межрегиональный рынок. Эту задачу мы в целом успешно решили.
— Надо четко сказать, что эту задачу решили агрохолдинги.
— Агрохолдинги. Но в то же время мы упустили социальные аспекты нашей аграрной политики. Приведу такую цифру, что показала перепись. Перепись показала, что, например, за последние 10 лет общая численность занятых в сельскохозяйственных организациях, в фермерских хозяйствах сократилась на 45% – 1 миллион 400 тысяч работников были выведены из сельского хозяйства, а мы продолжаем обрабатывать все ту же площадь (125 миллионов гектаров сельскохозяйственных угодий), ту же самую посевную площадь (около 78 миллионов гектаров). Значит, пришли… Высвобождение в таком количестве работников сельского хозяйства – это плата за эффективность. Плюс, конечно, мало денег тратится на социальное обустройство.
— По-моему, сейчас вообще не тратится, Александр Васильевич.
— Нет, тратится примерно 5% от всех ресурсов государственной программы.
— Заявлено было сколько?
— Это меньше, чем паспорт программы, к сожалению. Все недофинансируется, выделяется всего 5% от ресурсов госпрограммы. Естественно, этого недостаточно.
— В законе о развитии сельского хозяйства определяется, что такое сельхозтоваропроизводитель.
— Да, дано очень оригинальное определение этому понятию. Если в Европе сельхозпроизводителем и бюджетополучателем соответственно считается любое хозяйство, у которого больше, например, 2 гектаров земли в обработке, то у нас критерий другой – надо, чтобы в совокупном доходе сельхозорганизаций или фермерского хозяйства было 70% доходов от сельского хозяйства и только 30% от других видов деятельности. К чему это приводит? У нас можно заниматься в больших масштабах сельскохозяйственной деятельностью, но, если ты не выдерживаешь пропорцию, ты не считаешься сельхозпроизводителем, и соответственно ты не имеешь права на дотации и субсидии. Я думаю, что этот критерий необходимо пересмотреть, необходимо во всяком случае снизить на 50%, а может быть, и вовсе отказаться от этого правила и давать поддержку тем, у кого в обработке, скажем, более 2 гектаров земли, как в Европе, или у нас. Этот вопрос можно дискутировать.
— В Соединенных Штатах приняли такой критерий – это я совершенно достоверно знаю: если ты производишь продукции не менее чем на 1 тысячу долларов в год, то ты уже имеешь право на субсидию, ты уже фермер. Даже если ты фермер выходного дня, как наши шестисоточники.
— Да. В итоге мы искусственно тормозим диверсификацию сельского хозяйства, ведь чтобы хозяйство было устойчивым, оно должно не только зависеть от сельскохозяйственных доходов, которые, как мы знаем, зависят часто от погоды, особенно у нас, но и от других видов деятельности. Но в Америке, Игорь Борисович, существует и другое правило: там по каждому виду субсидий есть ограничения по максимальному объему получаемых из американского бюджета средств. Там если у вас доходы превышают 900 тысяч долларов (в переводе на наши деньги это 54 миллиона рублей), вы ни цента не получите из бюджета в поддержку. У нас таких ограничений нет, поэтому у нас крупным хозяйствам, у которых большие площади земель в обработке, достается и большая часть субсидий. Я думаю, что мы придем к этому. Чтобы достичь более равномерного распределения бюджетных средств и улучшить доступ к этим средствам основной массе сельхозпроизводителей, нам придется перейти к лимитам выделения денег из бюджета.
Опять-таки, повторяю: что касается производственных субсидий, необходимы федеральные, четкие, не допускающие никаких толкований, установленные в федеральном законодательстве и нормативно-правовых актах Министерства сельского хозяйства критерии распределения денег, запрет регионам вмешиваться в переписывание этих критериев, публичный реестр бюджетополучателей, который должен иметь, конечно, гриф «для служебного пользования», потому что у нас нет такого рода публичных реестров, из которых было бы известно, сколько каждый человек денег получает. Скажем, в социальной защите.
— Но по крайней мере на уровне фермерского сообщества это нужно обсуждать.
— И должны вестись реестры всех обратившихся за субсидиями, должна быть фиксация в этом реестре причин отказа от получения субсидий. И с правом для сельхозпроизводителей обращаться в суд, если они считают, что такое право их было нарушено. Вот тогда мы перейдем к более эффективному и социально-справедливому распределению средств. Повторяю, я не хочу, чтобы меня записывали в резкие критики сложившейся системы. Отчасти эта система вынужденная. Надо было в короткие сроки нарастить объемы производства, мы были вынуждены – осознанно это делали – распределять средства в пользу крупных хозяйств.
— Что характерно, никто не был против. Но когда эти большие хозяйства, холдинги начали становиться слишком большими, уже надо было их каким-то образом ограничивать.
— Когда они начинают работать на экспорт – это уже другой разговор.
— Это уже совершенно другой бизнес. Это не наполнение внутреннего рынка, это наполнение рынка в Абу-Даби где-нибудь. Александр Васильевич, что еще показала перепись 2016 года?
— Еще я бы заострил ваше внимание на социальных аспектах, о которых мы уже начинали говорить. В частности, там были вопросы о среднем возрасте занятых в сельском хозяйстве.
— Стареет деревня?
— Надо сказать, что мы имеем из переписи населения данные в целом по сельскому населению, но вот что касается занятых в сельском хозяйстве, перепись – это единственный источник, откуда можно черпать эту информацию. И надо сказать, что мы видим, что за 10 лет, скажем, среди мужчин от 18 до 29 лет – это молодые работники, их удельный вес уменьшился; наоборот, возросла доля работников 60 лет и более.
— Зарплата не растет, судя по всему.
— В том числе и среди женщин. Это, конечно, неблагоприятная тенденция, и необходимо подумать над новыми программами по привлечению молодых работников на село. Даже я знаю, что в крупных хозяйствах эта проблема очень существенная.
— Еще какие проблемы показала перепись?
— Я бы еще назвал одну проблему – это проблема инноваций в сельском хозяйстве. Надо сказать, что впервые в 2016 году эти вопросы были включены в переписные листы, и нас вообще должны волновать эти цифры.
— То есть компьютеризация, роботизация, облегчение ручного труда, я правильно понимаю?
— Не только такие инновации из класса цифровой экономики. Я говорю об элементарном.
— Семена?
— Например, удельный вес посевных площадей, засеянных элитными семенами – в сельскохозяйственных организациях это 7,7%, за 10 лет только на 3 процентных пункта увеличилось, а у фермеров – 4,6%, уменьшилось на 2%. Это очень хороший показатель.
— Спасибо вам большое, Александр Васильевич. Мы говорили об итогах переписи сельского населения, об аграрной переписи. Итоги, с одной стороны, утешительные (сельское население у нас еще есть), а с другой стороны, обижают наших фермеров, обижают тех, кто производит половину всего продовольствия, в сельскохозяйственных кредитах, субсидиях и дотациях.
— Александр Васильевич. Ходит шутка, что аграрные проблемы начинаются с самого названия вашего института…
— Да, Игорь Борисович, эта шутка действительно довольно распространена в экспертном сообществе, даже один высокий начальник как-то сказал: «Теперь я знаю, откуда берутся проблемы в нашем сельском хозяйстве», на что я ответил: «Представьте, что наш институт назывался бы Всероссийский институт аграрных успехов». Там, где есть успехи, науке и экспертам делать нечего.
— Я думаю, что было бы востребовано сейчас такое название института – Институт аграрных успехов. У нас везде успехи, но почему-то про деньги как-то не очень активно говорят. Все деньги, я слышал, уходят в крупные холдинги – это так или нет?
— Ну, если оставить иронию по поводу названия нашего института и по поводу успехов в сельском хозяйстве, то мы действительно знаем, что экономический рост на селе стал уже устойчивым явлением, о котором говорят практически все. Но он был бы еще больше, если бы у нас более эффективно распределялся аграрный бюджет – федеральный и региональный.
— Что в этом смысле показала перепись населения? Вот сейчас подводятся ее итоги.
— Всероссийская сельскохозяйственная перепись, которая состоялась в 2016 году, была второй в истории новой России и принесла немало неожиданных результатов. В частности, если говорить о распределении бюджета, то всем участникам переписи (сельскохозяйственным организациям, индивидуальным предпринимателям) был задан вопрос: получали ли они субсидии и дотации из государственного федерального или регионального бюджета в 2015 году. И распределение ответов таково: положительно ответили на этот вопрос 75% представителей крупных хозяйств, но отнюдь не малых предприятий…
— То есть 75% довольны жизнью?
— Да, но все-таки хочу заметить, 25% не получали субсидий и дотаций. А если взять микропредприятия, то этот процент составляет 56%, а если взять фермеров и индивидуальных предпринимателей — то это 34%. То есть мы видим, что перепись подтвердила, собственно, в количественном выражении давно известный факт, что в нашем сельском хозяйстве малый и средний бизнес примерно раза в 2 поддерживается государством в меньшей степени, чем крупные.
— Я правильно понял, что этот самый малый и средний бизнес производит примерно половину продовольствия?
— Да, это так. И в последнее время мы видим несколько инициатив правительства, которое ужесточило контроль за целевым и эффективным распределением средств государственного бюджета, озаботилось вопросом, как деньги довести до субъектов Российской Федерации. Но позвольте спросить, а что делается внутри субъектов? Как эти деньги попадают на крестьянские счета? Вот я считаю, что это второй самый главный вопрос, который придется решать.
— Александр Васильевич, в этом году 40 лет, как я занимаюсь сельской темой в журналистике. И 40 лет, и последние 25 лет после реформы наиболее интенсивно идут разговоры, как довести деньги до крестьянина. Вот на каком этапе они начинают идти куда-то не в ту сторону? Я не говорю, что их воруют, я этого не утверждаю – я просто говорю, что они куда-то в другую сторону начинают идти, они до крестьянина не доходят. Для этого, собственно, образовывался «Россельхозбанк» в 1991-1992-х гг., если я правильно помню. Сначала был «Агропромбанк», потом «Россельхозбанк», потом он куда-то исчез, потом опять «Россельхозбанк» образовался заново уже специально для того, чтобы довести деньги до крестьян, потому что крупные банки до села не доходят. Почему это надо все через администрацию областей проводить? Почему не сразу?
— Да, действительно… Я думаю, что проблема распределения ресурсов вообще в России – не только бюджетных, но и вообще проблема распределения – нас больше волнует, чем проблема эффективности производства. Это, Игорь Борисович, было до нас и будет после нас. Но если говорить опять-таки без иронии…
— Без иронии невозможно, Александр Васильевич.
— …неравномерное распределение бюджета – я скажу сейчас, может быть, непопулярную и не вызывающую у вас одобрение мысль – отчасти было обусловлено распределением в пользу крупного бизнеса, когда нам пришлось в срочном порядке решать проблему продовольственной независимости страны, в относительно короткий срок, за 10 лет, заполнить рынок отечественным продовольствием, и эту проблему решили крупные хозяйства. Но сейчас речь идет о другом. Сейчас иные задачи выдвигаются. Стоит задача производства более качественного продовольствия, задача экономического роста в сельском хозяйстве не на закупке иностранных технологий, как это было в последние лет 15-20 назад, а на отечественных технологиях, чтобы продукция была значительно удешевлена и была лучшего качества. Вот эти проблемы должны решать не только крупные хозяйства, но и малый, и средний бизнес. И необходимо думать над перераспределением ресурсов.
И еще на один аспект хочется обратить внимание. Да, действительно, у нас двухступенчатое доведение средств. Почему нельзя сразу из федерального бюджета, скажем, из федерального казначейства деньги доводить на счета крестьянских хозяйств и сельхозорганизаций? У нас бюджетная система так устроена. У нас регионы располагают собственными бюджетными возможностями, и они тоже должны участвовать в софинансировании сельского хозяйства. Собственно, так аграрный бюджет построен во всех странах с федеральным устройством – возьмите, например, в Европе: там есть аграрный бюджет ЕС, который формируется в Брюсселе, там есть аграрный бюджет на уровне стран ЕС, а, например, в странах с федеративным устройством (в Германии) есть аграрный бюджет земель. Но когда говорят о европейском опыте, забывают одно: что касается производственных субсидий, там все правила распределения формируются в бюджете, и ни одна страна ЕС не может их изменить.
Я думаю, что и у нас надо построить так бюджет, чтобы производственные субсидии, от чего непосредственно зависят объемы производства, и правила распределения этих денег формировались в Москве, и регионы в этот процесс не вмешивались. У нас же конечные правила субсидирования, дотирования сельского хозяйства пишутся не в Орликовом переулке, а в каждом субъекте Российской Федерации.
— Я напомню нашим читателям: Орликов переулок – это там, где находится Министерство сельского хозяйства.
— Так как правила бюджетирования пишутся не в центре правительством, а каждый регион добавляет свои условия и критерии получения этих денег, здесь много злоупотреблений. Я думаю, что необходима реформа бюджетирования нашей отрасли, с тем чтобы именно здесь, в Москве, определялись конечные правила распределения субсидий.
— И адреса, Александр Васильевич.
— И адреса.
— Фермеры же все известны, они все реестровые – прямо из Москвы можно им на счета деньги перечислять.
— Надо сказать, что в Министерстве сельского хозяйства на самом деле ведется реестр бюджетополучателей, но он является только ведомственным ресурсом, этот бюджет. Здесь необходимо будет подумать и об определенных системах общественного контроля за этим реестром.
И должен сказать, что все-таки не надо путать две цели аграрной политики. Вот я уже сказал, что нам надо было за последние 10-15 лет решить в короткие сроки проблему продовольственной независимости страны, то есть наполнить рынок отечественным продовольствием, прежде всего рынок крупных городов, межрегиональный рынок. Эту задачу мы в целом успешно решили.
— Надо четко сказать, что эту задачу решили агрохолдинги.
— Агрохолдинги. Но в то же время мы упустили социальные аспекты нашей аграрной политики. Приведу такую цифру, что показала перепись. Перепись показала, что, например, за последние 10 лет общая численность занятых в сельскохозяйственных организациях, в фермерских хозяйствах сократилась на 45% – 1 миллион 400 тысяч работников были выведены из сельского хозяйства, а мы продолжаем обрабатывать все ту же площадь (125 миллионов гектаров сельскохозяйственных угодий), ту же самую посевную площадь (около 78 миллионов гектаров). Значит, пришли… Высвобождение в таком количестве работников сельского хозяйства – это плата за эффективность. Плюс, конечно, мало денег тратится на социальное обустройство.
— По-моему, сейчас вообще не тратится, Александр Васильевич.
— Нет, тратится примерно 5% от всех ресурсов государственной программы.
— Заявлено было сколько?
— Это меньше, чем паспорт программы, к сожалению. Все недофинансируется, выделяется всего 5% от ресурсов госпрограммы. Естественно, этого недостаточно.
— В законе о развитии сельского хозяйства определяется, что такое сельхозтоваропроизводитель.
— Да, дано очень оригинальное определение этому понятию. Если в Европе сельхозпроизводителем и бюджетополучателем соответственно считается любое хозяйство, у которого больше, например, 2 гектаров земли в обработке, то у нас критерий другой – надо, чтобы в совокупном доходе сельхозорганизаций или фермерского хозяйства было 70% доходов от сельского хозяйства и только 30% от других видов деятельности. К чему это приводит? У нас можно заниматься в больших масштабах сельскохозяйственной деятельностью, но, если ты не выдерживаешь пропорцию, ты не считаешься сельхозпроизводителем, и соответственно ты не имеешь права на дотации и субсидии. Я думаю, что этот критерий необходимо пересмотреть, необходимо во всяком случае снизить на 50%, а может быть, и вовсе отказаться от этого правила и давать поддержку тем, у кого в обработке, скажем, более 2 гектаров земли, как в Европе, или у нас. Этот вопрос можно дискутировать.
— В Соединенных Штатах приняли такой критерий – это я совершенно достоверно знаю: если ты производишь продукции не менее чем на 1 тысячу долларов в год, то ты уже имеешь право на субсидию, ты уже фермер. Даже если ты фермер выходного дня, как наши шестисоточники.
— Да. В итоге мы искусственно тормозим диверсификацию сельского хозяйства, ведь чтобы хозяйство было устойчивым, оно должно не только зависеть от сельскохозяйственных доходов, которые, как мы знаем, зависят часто от погоды, особенно у нас, но и от других видов деятельности. Но в Америке, Игорь Борисович, существует и другое правило: там по каждому виду субсидий есть ограничения по максимальному объему получаемых из американского бюджета средств. Там если у вас доходы превышают 900 тысяч долларов (в переводе на наши деньги это 54 миллиона рублей), вы ни цента не получите из бюджета в поддержку. У нас таких ограничений нет, поэтому у нас крупным хозяйствам, у которых большие площади земель в обработке, достается и большая часть субсидий. Я думаю, что мы придем к этому. Чтобы достичь более равномерного распределения бюджетных средств и улучшить доступ к этим средствам основной массе сельхозпроизводителей, нам придется перейти к лимитам выделения денег из бюджета.
Опять-таки, повторяю: что касается производственных субсидий, необходимы федеральные, четкие, не допускающие никаких толкований, установленные в федеральном законодательстве и нормативно-правовых актах Министерства сельского хозяйства критерии распределения денег, запрет регионам вмешиваться в переписывание этих критериев, публичный реестр бюджетополучателей, который должен иметь, конечно, гриф «для служебного пользования», потому что у нас нет такого рода публичных реестров, из которых было бы известно, сколько каждый человек денег получает. Скажем, в социальной защите.
— Но по крайней мере на уровне фермерского сообщества это нужно обсуждать.
— И должны вестись реестры всех обратившихся за субсидиями, должна быть фиксация в этом реестре причин отказа от получения субсидий. И с правом для сельхозпроизводителей обращаться в суд, если они считают, что такое право их было нарушено. Вот тогда мы перейдем к более эффективному и социально-справедливому распределению средств. Повторяю, я не хочу, чтобы меня записывали в резкие критики сложившейся системы. Отчасти эта система вынужденная. Надо было в короткие сроки нарастить объемы производства, мы были вынуждены – осознанно это делали – распределять средства в пользу крупных хозяйств.
— Что характерно, никто не был против. Но когда эти большие хозяйства, холдинги начали становиться слишком большими, уже надо было их каким-то образом ограничивать.
— Когда они начинают работать на экспорт – это уже другой разговор.
— Это уже совершенно другой бизнес. Это не наполнение внутреннего рынка, это наполнение рынка в Абу-Даби где-нибудь. Александр Васильевич, что еще показала перепись 2016 года?
— Еще я бы заострил ваше внимание на социальных аспектах, о которых мы уже начинали говорить. В частности, там были вопросы о среднем возрасте занятых в сельском хозяйстве.
— Стареет деревня?
— Надо сказать, что мы имеем из переписи населения данные в целом по сельскому населению, но вот что касается занятых в сельском хозяйстве, перепись – это единственный источник, откуда можно черпать эту информацию. И надо сказать, что мы видим, что за 10 лет, скажем, среди мужчин от 18 до 29 лет – это молодые работники, их удельный вес уменьшился; наоборот, возросла доля работников 60 лет и более.
— Зарплата не растет, судя по всему.
— В том числе и среди женщин. Это, конечно, неблагоприятная тенденция, и необходимо подумать над новыми программами по привлечению молодых работников на село. Даже я знаю, что в крупных хозяйствах эта проблема очень существенная.
— Еще какие проблемы показала перепись?
— Я бы еще назвал одну проблему – это проблема инноваций в сельском хозяйстве. Надо сказать, что впервые в 2016 году эти вопросы были включены в переписные листы, и нас вообще должны волновать эти цифры.
— То есть компьютеризация, роботизация, облегчение ручного труда, я правильно понимаю?
— Не только такие инновации из класса цифровой экономики. Я говорю об элементарном.
— Семена?
— Например, удельный вес посевных площадей, засеянных элитными семенами – в сельскохозяйственных организациях это 7,7%, за 10 лет только на 3 процентных пункта увеличилось, а у фермеров – 4,6%, уменьшилось на 2%. Это очень хороший показатель.
— Спасибо вам большое, Александр Васильевич. Мы говорили об итогах переписи сельского населения, об аграрной переписи. Итоги, с одной стороны, утешительные (сельское население у нас еще есть), а с другой стороны, обижают наших фермеров, обижают тех, кто производит половину всего продовольствия, в сельскохозяйственных кредитах, субсидиях и дотациях.
Источник: http://pticainfo.ru
