Земля и воля. Самый страшный враг агробизнеса — бюрократия
Земля и воля. Самый страшный враг агробизнеса — бюрократия
Казалось бы, государство должно всячески содействовать хозяйствам, оказывая материальную и юридическую помощь, однако на практике оно, вопреки логике, является основным препятствием, мешающим ведению агробизнеса
Бизнесмен всегда неправ
Директор подмосковного «Совхоза имени Ленина» Павел Грудинин часто рассказывает, что ему мешают вести бизнес нелепые бюрократические препоны, например, придирка к ширине дверного проема однажды чуть было не привела к закрытию общежития в его хозяйстве. По словам Грудинина, требования чиновников к сельхозпредприятиям могут быть самыми неожиданными.
Как в каждом хозяйстве, в «Совхозе имени Ленина» есть овраги, лесополосы и другие участки земли, которые не используются, говорит Грудинин. Обычно на это никто не обращает внимания: лесополосы нужны для поддержания плодородия земли, а в оврагах ничего выращивать нельзя. Правда, чиновники в Ленинском районе решили, что раз эти земли хозяйство не использует, их надо кому-то отдать. Совхозу даже сообщили, что сами найдут арендаторов, если агрономы не смогут ввести овраги и лесополосы в севооборот.
Хозяйство стало судиться за право не вырубать нужные лесополосы и не использовать овраги и в итоге выиграло это дело. Тем не менее, на этом история не закончилась: позже, когда часть лесополос все-таки понадобилось вырубить и ввести в севооборот землю под ними, чиновники неожиданно кардинально поменяли свое мнение. И хотя лесополоса не является лесом и ее можно вырубать, на этот раз власти были категорически против.
«Чиновники всегда и везде ищут выгоду для себя, и логику в их действиях надо искать именно исходя из этой точки зрения. Поэтому у нас так много противоречащих друг другу законов: надо, чтобы бизнесмен всегда был неправ. Тогда можно будет его либо наказать, либо заставить заплатить», — заключает Павел Грудинин.
Именно бюрократия вынудила кубанских фермеров выйти на тракторные марши в прошлом году. Но недовольны не только они. Как выяснил журнал «Агротехника и технологии», в других областях российские агропредприятия не меньше устали от запутанной системы собственности на землю и дублирующих друг друга проверок.
На агробизнес можно повесить заботу о местном населении, состоянии дорог и природе — аграрии будут безропотно выполнять сброшенные на них поручения. Но когда дело касается земли, сельхозпроизводители молчать не могут. Именно проблемы с собственностью на главное средство производства вызвали в прошлом году тракторные марши на Кубани. Причем проблема коснулась даже крупных производителей. Что не удивительно: в аграрном секторе абсолютно независимых хозяйств, пожалуй, нет. Судьба мелких производителей зависит от могущества крупных, крупные страдают от чиновников. А сами чиновники страдают от необходимости соблюдать нелепые требования закона и от страха потерять работу «за вольнодумство».
Законные убытки
Это только на первый взгляд кажется, что технологическое отставание и недостаток субсидий и инвестиций являются основной проблемой АПК. В действительности же самый страшный враг агробизнеса — бюрократия. Многие считают, что аграрии просто больше всех жалуются, но на самом деле их претензии ничем не отличаются от претензий представителей других отраслей. Так что в «статистике негатива российского бизнеса» аграрии никак не выделяются.
На прошедшем Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) проблему взаимодействия бизнеса с властью обсуждали довольно активно. В частности, президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин опубликовал в официальном журнале ПМЭФ статистику, согласно которой почти 52% бизнесменов во всех отраслях экономики жалуются на появление в ходе проверок новых, неожиданных для компании обязательных требований. Этот вопрос стоит гораздо острее, чем технологическое отставание, на которое как на ключевую проблему указали только 30,2% предпринимателей.
По данным других опросов, у российских предпринимателей на проверки уходит несколько недель личного времени в год. Сколько при этом тратится денег на взятки, доподлинно не известно, но в 2004 году общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «Опора России» опубликовала опрос, согласно которому малый бизнес давал «вне кассы» чиновникам разного уровня в среднем $3 тыс.
С тех пор СМИ неоднократно писали о том, что ставки на «серые услуги» выросли.
Впрочем, административным барьером, мешающим работе предприятия, может быть не только прямое незаконное вмешательство в бизнес, но и дотошное исполнение закона. Всем известно про внезапные визиты пожарной инспекции, придирки к ширине дверного проема, лестницам и расположению помещений в местах общественного питания. В агробизнесе аналогом таких проверок стало дублирование функций Россельхознадзором и Роспотребнадзором.
Исторически так сложилось, что в России качество продуктов питания проверяют сразу два ведомства. Нет такого, чтобы целый спектр товаров контролировала одна структура, как, например, в США, где это делает FDA (Food and Drug Administration — Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов). Россельхознадзор изначально занимался контролем качества сырья и сельхозпроизводителями — следил за животными и посевами, не допускал распространения заболеваний. В свою очередь, Роспотребнадзор контролировал готовые продукты питания, предотвращая распространение фальсификата, и следил за составом и информацией на этикетках.
Однако в последнее время функции этих ведомств стали пересекаться. Например, готовая молочная продукция стала объектом ветеринарного контроля, то есть Россельхознадзора. Но при этом она также остается подконтрольна Минздраву и Роспотребнадзору. Все это только усложняет ситуацию, говорят эксперты, тем более что многие методики оценки, используемые Россельхознадзором, который является «новичком» в этой сфере контроля, не прошли государственной регистрации и не соответствуют утвержденным ГОСТам. Да и сами переработчики молока к ним не готовы.
Это, конечно, не означает, что связи с чиновниками для бизнеса не важны. Напротив, аграриям хотелось бы построить хорошие отношения с местными органами власти.
Например, как рассказали журналу «Агротехника и технологии» в сельскохозяйственной компании «Раздолье» (Московская область; растениеводство, принадлежит «Краснополянской птицефабрике»), во время посевной важно понимать, на что может рассчитывать сельхозпроизводитель в случае затяжных дождей или других напастей природы. В такой ситуации самым оперативным способом получения достоверной информации по субсидиям будет взаимодействие с представителями районных администраций, считают в компании.
Поэтому «Раздолье» изначально пошла путем налаживания взаимодействия с администрациями подмосковных районов, в которых ведет свою деятельность, и теперь получает возможность участвовать в программах государственной поддержки, и получать субсидии, которые можно перераспределить на дальнейшее расширение компании.
В сельхозпредприятии уверены, что именно в сфере АПК сейчас есть все условия для комфортного ведения бизнеса, которым можно заниматься без боязни, не скрывая своих планов, достижений и прибыли. Однако «Раздолью», скорее всего, просто повезло, потому что у многих аграриев совершенно другой опыт.
Большие против мелких
В прошлом году Кубань прославилась организацией тракторного марша на Москву, который, правда, так и не состоялся, потому что участников блокировали еще на пути к месту сбора. После этого у активистов марша начались проблемы с законом. Правда, проблемы у них были еще задолго до этого, только с местными латифундистами и чиновниками.
Фермер Николай Маслов (хозяйство в станице Дмитриевской Кавказского района), который участвовал в этом марше, четыре года назад засеял заброшенные поля, которые располагались рядом с его хозяйством. Однако вскоре выяснилось, что они принадлежали близлежащей военной части. Был суд, пришлось заплатить штраф за административное нарушение. Николай Маслов, впрочем, и не отрицал вину и деньги отдал.
Это правонарушение принесло ему большие проблемы в будущем — о нем вспомнили после тракторного марша, в котором Маслов решил участвовать из-за проблем с собственностью на землю. Так, по словам адвоката фермера Максима Пашкова, после марша воинская часть заявила об ущербе в 1,5 млн руб., потому что земли, как она утверждала, пришлось облагораживать. Но военная прокуратура это опровергла, благодаря чему в гражданском суде удалось доказать правоту Маслова.
Что же касается причин протестной деятельности агрария, то они просты: он уже давно воюет с крупными хозяйствами за землю, из-за чего, собственно, и участвовал в тракторном марше. Собственники земельных паев хотели отдать их в аренду фермеру, но крупное хозяйство посчитало, что его права нарушены, и подало в суд.
Судебное делопроизводство, как известно, дело небыстрое. «У нас идет спор о 20 участках земли, а это 20 судебных заседаний. Третий год уже не занимаюсь хозяйством — нет времени», — жалуется Николай Маслов. При этом субсидии ему платят, а местные мелкие чиновники даже сочувствуют на словах. «Чиновники смотрят на меня как на жертву, которую на расстрел ведут. В обычной беседе они меня поддерживают, но на деле ничем не помогают, потому что боятся лишиться работы», — сетует фермер.
Юрист фермера Оксана Мороз говорит, что ситуация с длительным судом возникла из-за того, что более богатым хозяйствам выгодно тянуть время. Ведь по закону на время разбирательств землей пользуется тот, кому она принадлежала до суда по договору аренды. Более того, даже если суд выиграет фермер, уже выращенный урожай все равно достанется крупному хозяйству на вполне законных основаниях, потому что оно уже вложило деньги в посев, обработку почвы и защиту растений. Фермеру же придется сидеть и ждать, пока хозяйство уберет урожай.
Пыталась участвовать в марше и глава КФХ в станице Привольная Каневского района Краснодарского края Нина Карпенко. Приехать ей тогда не удалось — на марш не пустили сотрудники полиции, которые заблокировали проезд.
Карпенко 10 лет руководила мукомольным предприятием «Привольное», пока в 2004 году его не разделили на несколько частей. Оставшись без работы, она решила открыть КФХ и стала брать в аренду земельные паи.
Однако начать бизнес в сельском хозяйстве оказалось не так просто. Отмежеваться пытались вплоть до 2009 года, рассказывает фермер. В 2007-м начали работать на арендованной земле (законодательство тех лет это позволяло). Однако проблемы с собственностью не решены до сих пор. В аренде у Карпенко находится 1,6 тыс. га, а еще 200 га арендованных, но не используемых земель она до сих пор не может обрабатывать из-за спора с соседними крупными хозяйствами.
По ее словам, агрохолдинги пользуются поддержкой местных властей, а часто и связаны с ними. Фермерам же никто не помогает, и на их беды внимания не обращают. Все эти проблемы в совокупности и вынудили ее пойти на марш.
Богатые тоже плачут
Однако большие компании тоже становятся жертвами бюрократии. Чаще всего на них ложится «социальная нагрузка» — забота о поселениях, радом с которыми они расположены. Иными словами, агрохолдинги несут ответственность за местное население и его благосостояние. И хотя подобными вещами должны заниматься местные чиновники, а не бизнес, выхода у предпринимателей порой просто нет.
«Производство молока для нас — это социальная нагрузка, — делится гендиректор ГК «АГРОБИЗНЕС» Александр Чил-Акопов. — Мы об этом говорим на различных площадках: в Думе, на форумах, круглых столах. К сожалению, из-за различных внешних факторов (политики торговых сетей, например) мы не получаем никаких доходов с молочного направления. При этом на нашей ферме работает более 100 человек, и мы не можем их уволить или продать КРС (местные власти просят не предпринимать этих мер)».
Его компания готова модернизировать ферму, потому что это позволит повысить эффективность предприятия. Однако в этом случае придется сократить 70−80% персонала, ведь робототехнику может обслуживать меньшее число людей, чем в настоящее время работает на ферме. Таким образом, модернизация приведет к росту уровня безработицы в районе, что, конечно, не на руку районным властям. При этом местные власти не оказывают поддержку предприятию. «Например, нам не продлили договор аренды земли, принадлежащей администрации района, который действовал несколько лет подряд. А эти поля использовались для выращивания корма для КРС. У нас из-за этого, конечно, возникли трудности с кормлением коров. При этом ситуация с землей вообще запутанная. Сначала администрация объявила аукцион на земли. Потом выяснилось, что эти земли еще не внесены в кадастр, и аукцион отменили», — рассказывает Чил-Акопов. В итоге сейчас компания арендует площади у частных пайщиков и использует собственные земли под нужны производства кормов для КРС, фактически арендуя по коммерческим ценам земли, приносящие нулевую рентабельность.
От потери земли застраховаться невозможно, уверен генеральный директор компании «Амбика-Агро» (семеноводство, 5 тыс. га в аренде) Борис Розенвальд. По его словам, договоры аренды никак не защищают арендатора: в любой момент собственник может забрать землю, если захочет подписать более выгодный контракт. Кроме того, договор можно разорвать по множеству разных причин — экологическим, спорах о собственности, из-за якобы нецелевого использования. «Единственное, что можно сделать, — это подать в суд фактически самим на себя и таким образом усилить так называемый титул (право использования земли). Так делают некоторые компании», — приводит пример Борис Розенвальд.
Тем не менее, даже это не поможет, если спор будет идти между неравными по величине компаниями, потому что обычно у крупных латифундистов в России есть административный ресурс, да и денег для ведения судебных тяжб хватает.
В общем, проблемы с местной администрацией возникают не только у фермеров. «Практика рассылки официальных писем от администрации с просьбой что-нибудь сделать, например, сдать зерно в какой-нибудь резервный фонд, широко распространена, особенно на юге», — констатирует Борис Розенвальд. Это подтверждают многие аграрии: по их словам, самый плодородный южный регион уже давно стал «особым» в плане ведения агробизнеса.
Все проблемы — как у фермеров, так и у агрохолдингов — возникают из-за отсутствия института частной собственности на землю — при запутанных отношениях аренды отнять землю значительно проще. «К сожалению, в России институт собственности на землю не развит, а это бы позволило устранить многие проблемы», — резюмирует Борис Розенвальд.
Бизнесмен всегда неправ
Директор подмосковного «Совхоза имени Ленина» Павел Грудинин часто рассказывает, что ему мешают вести бизнес нелепые бюрократические препоны, например, придирка к ширине дверного проема однажды чуть было не привела к закрытию общежития в его хозяйстве. По словам Грудинина, требования чиновников к сельхозпредприятиям могут быть самыми неожиданными.
Как в каждом хозяйстве, в «Совхозе имени Ленина» есть овраги, лесополосы и другие участки земли, которые не используются, говорит Грудинин. Обычно на это никто не обращает внимания: лесополосы нужны для поддержания плодородия земли, а в оврагах ничего выращивать нельзя. Правда, чиновники в Ленинском районе решили, что раз эти земли хозяйство не использует, их надо кому-то отдать. Совхозу даже сообщили, что сами найдут арендаторов, если агрономы не смогут ввести овраги и лесополосы в севооборот.
Хозяйство стало судиться за право не вырубать нужные лесополосы и не использовать овраги и в итоге выиграло это дело. Тем не менее, на этом история не закончилась: позже, когда часть лесополос все-таки понадобилось вырубить и ввести в севооборот землю под ними, чиновники неожиданно кардинально поменяли свое мнение. И хотя лесополоса не является лесом и ее можно вырубать, на этот раз власти были категорически против.
«Чиновники всегда и везде ищут выгоду для себя, и логику в их действиях надо искать именно исходя из этой точки зрения. Поэтому у нас так много противоречащих друг другу законов: надо, чтобы бизнесмен всегда был неправ. Тогда можно будет его либо наказать, либо заставить заплатить», — заключает Павел Грудинин.
Именно бюрократия вынудила кубанских фермеров выйти на тракторные марши в прошлом году. Но недовольны не только они. Как выяснил журнал «Агротехника и технологии», в других областях российские агропредприятия не меньше устали от запутанной системы собственности на землю и дублирующих друг друга проверок.
На агробизнес можно повесить заботу о местном населении, состоянии дорог и природе — аграрии будут безропотно выполнять сброшенные на них поручения. Но когда дело касается земли, сельхозпроизводители молчать не могут. Именно проблемы с собственностью на главное средство производства вызвали в прошлом году тракторные марши на Кубани. Причем проблема коснулась даже крупных производителей. Что не удивительно: в аграрном секторе абсолютно независимых хозяйств, пожалуй, нет. Судьба мелких производителей зависит от могущества крупных, крупные страдают от чиновников. А сами чиновники страдают от необходимости соблюдать нелепые требования закона и от страха потерять работу «за вольнодумство».
Законные убытки
Это только на первый взгляд кажется, что технологическое отставание и недостаток субсидий и инвестиций являются основной проблемой АПК. В действительности же самый страшный враг агробизнеса — бюрократия. Многие считают, что аграрии просто больше всех жалуются, но на самом деле их претензии ничем не отличаются от претензий представителей других отраслей. Так что в «статистике негатива российского бизнеса» аграрии никак не выделяются.
На прошедшем Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) проблему взаимодействия бизнеса с властью обсуждали довольно активно. В частности, президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин опубликовал в официальном журнале ПМЭФ статистику, согласно которой почти 52% бизнесменов во всех отраслях экономики жалуются на появление в ходе проверок новых, неожиданных для компании обязательных требований. Этот вопрос стоит гораздо острее, чем технологическое отставание, на которое как на ключевую проблему указали только 30,2% предпринимателей.
По данным других опросов, у российских предпринимателей на проверки уходит несколько недель личного времени в год. Сколько при этом тратится денег на взятки, доподлинно не известно, но в 2004 году общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «Опора России» опубликовала опрос, согласно которому малый бизнес давал «вне кассы» чиновникам разного уровня в среднем $3 тыс.
С тех пор СМИ неоднократно писали о том, что ставки на «серые услуги» выросли.
Впрочем, административным барьером, мешающим работе предприятия, может быть не только прямое незаконное вмешательство в бизнес, но и дотошное исполнение закона. Всем известно про внезапные визиты пожарной инспекции, придирки к ширине дверного проема, лестницам и расположению помещений в местах общественного питания. В агробизнесе аналогом таких проверок стало дублирование функций Россельхознадзором и Роспотребнадзором.
Исторически так сложилось, что в России качество продуктов питания проверяют сразу два ведомства. Нет такого, чтобы целый спектр товаров контролировала одна структура, как, например, в США, где это делает FDA (Food and Drug Administration — Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов). Россельхознадзор изначально занимался контролем качества сырья и сельхозпроизводителями — следил за животными и посевами, не допускал распространения заболеваний. В свою очередь, Роспотребнадзор контролировал готовые продукты питания, предотвращая распространение фальсификата, и следил за составом и информацией на этикетках.
Однако в последнее время функции этих ведомств стали пересекаться. Например, готовая молочная продукция стала объектом ветеринарного контроля, то есть Россельхознадзора. Но при этом она также остается подконтрольна Минздраву и Роспотребнадзору. Все это только усложняет ситуацию, говорят эксперты, тем более что многие методики оценки, используемые Россельхознадзором, который является «новичком» в этой сфере контроля, не прошли государственной регистрации и не соответствуют утвержденным ГОСТам. Да и сами переработчики молока к ним не готовы.
Это, конечно, не означает, что связи с чиновниками для бизнеса не важны. Напротив, аграриям хотелось бы построить хорошие отношения с местными органами власти.
Например, как рассказали журналу «Агротехника и технологии» в сельскохозяйственной компании «Раздолье» (Московская область; растениеводство, принадлежит «Краснополянской птицефабрике»), во время посевной важно понимать, на что может рассчитывать сельхозпроизводитель в случае затяжных дождей или других напастей природы. В такой ситуации самым оперативным способом получения достоверной информации по субсидиям будет взаимодействие с представителями районных администраций, считают в компании.
Поэтому «Раздолье» изначально пошла путем налаживания взаимодействия с администрациями подмосковных районов, в которых ведет свою деятельность, и теперь получает возможность участвовать в программах государственной поддержки, и получать субсидии, которые можно перераспределить на дальнейшее расширение компании.
В сельхозпредприятии уверены, что именно в сфере АПК сейчас есть все условия для комфортного ведения бизнеса, которым можно заниматься без боязни, не скрывая своих планов, достижений и прибыли. Однако «Раздолью», скорее всего, просто повезло, потому что у многих аграриев совершенно другой опыт.
Большие против мелких
В прошлом году Кубань прославилась организацией тракторного марша на Москву, который, правда, так и не состоялся, потому что участников блокировали еще на пути к месту сбора. После этого у активистов марша начались проблемы с законом. Правда, проблемы у них были еще задолго до этого, только с местными латифундистами и чиновниками.
Фермер Николай Маслов (хозяйство в станице Дмитриевской Кавказского района), который участвовал в этом марше, четыре года назад засеял заброшенные поля, которые располагались рядом с его хозяйством. Однако вскоре выяснилось, что они принадлежали близлежащей военной части. Был суд, пришлось заплатить штраф за административное нарушение. Николай Маслов, впрочем, и не отрицал вину и деньги отдал.
Это правонарушение принесло ему большие проблемы в будущем — о нем вспомнили после тракторного марша, в котором Маслов решил участвовать из-за проблем с собственностью на землю. Так, по словам адвоката фермера Максима Пашкова, после марша воинская часть заявила об ущербе в 1,5 млн руб., потому что земли, как она утверждала, пришлось облагораживать. Но военная прокуратура это опровергла, благодаря чему в гражданском суде удалось доказать правоту Маслова.
Что же касается причин протестной деятельности агрария, то они просты: он уже давно воюет с крупными хозяйствами за землю, из-за чего, собственно, и участвовал в тракторном марше. Собственники земельных паев хотели отдать их в аренду фермеру, но крупное хозяйство посчитало, что его права нарушены, и подало в суд.
Судебное делопроизводство, как известно, дело небыстрое. «У нас идет спор о 20 участках земли, а это 20 судебных заседаний. Третий год уже не занимаюсь хозяйством — нет времени», — жалуется Николай Маслов. При этом субсидии ему платят, а местные мелкие чиновники даже сочувствуют на словах. «Чиновники смотрят на меня как на жертву, которую на расстрел ведут. В обычной беседе они меня поддерживают, но на деле ничем не помогают, потому что боятся лишиться работы», — сетует фермер.
Юрист фермера Оксана Мороз говорит, что ситуация с длительным судом возникла из-за того, что более богатым хозяйствам выгодно тянуть время. Ведь по закону на время разбирательств землей пользуется тот, кому она принадлежала до суда по договору аренды. Более того, даже если суд выиграет фермер, уже выращенный урожай все равно достанется крупному хозяйству на вполне законных основаниях, потому что оно уже вложило деньги в посев, обработку почвы и защиту растений. Фермеру же придется сидеть и ждать, пока хозяйство уберет урожай.
Пыталась участвовать в марше и глава КФХ в станице Привольная Каневского района Краснодарского края Нина Карпенко. Приехать ей тогда не удалось — на марш не пустили сотрудники полиции, которые заблокировали проезд.
Карпенко 10 лет руководила мукомольным предприятием «Привольное», пока в 2004 году его не разделили на несколько частей. Оставшись без работы, она решила открыть КФХ и стала брать в аренду земельные паи.
Однако начать бизнес в сельском хозяйстве оказалось не так просто. Отмежеваться пытались вплоть до 2009 года, рассказывает фермер. В 2007-м начали работать на арендованной земле (законодательство тех лет это позволяло). Однако проблемы с собственностью не решены до сих пор. В аренде у Карпенко находится 1,6 тыс. га, а еще 200 га арендованных, но не используемых земель она до сих пор не может обрабатывать из-за спора с соседними крупными хозяйствами.
По ее словам, агрохолдинги пользуются поддержкой местных властей, а часто и связаны с ними. Фермерам же никто не помогает, и на их беды внимания не обращают. Все эти проблемы в совокупности и вынудили ее пойти на марш.
Богатые тоже плачут
Однако большие компании тоже становятся жертвами бюрократии. Чаще всего на них ложится «социальная нагрузка» — забота о поселениях, радом с которыми они расположены. Иными словами, агрохолдинги несут ответственность за местное население и его благосостояние. И хотя подобными вещами должны заниматься местные чиновники, а не бизнес, выхода у предпринимателей порой просто нет.
«Производство молока для нас — это социальная нагрузка, — делится гендиректор ГК «АГРОБИЗНЕС» Александр Чил-Акопов. — Мы об этом говорим на различных площадках: в Думе, на форумах, круглых столах. К сожалению, из-за различных внешних факторов (политики торговых сетей, например) мы не получаем никаких доходов с молочного направления. При этом на нашей ферме работает более 100 человек, и мы не можем их уволить или продать КРС (местные власти просят не предпринимать этих мер)».
Его компания готова модернизировать ферму, потому что это позволит повысить эффективность предприятия. Однако в этом случае придется сократить 70−80% персонала, ведь робототехнику может обслуживать меньшее число людей, чем в настоящее время работает на ферме. Таким образом, модернизация приведет к росту уровня безработицы в районе, что, конечно, не на руку районным властям. При этом местные власти не оказывают поддержку предприятию. «Например, нам не продлили договор аренды земли, принадлежащей администрации района, который действовал несколько лет подряд. А эти поля использовались для выращивания корма для КРС. У нас из-за этого, конечно, возникли трудности с кормлением коров. При этом ситуация с землей вообще запутанная. Сначала администрация объявила аукцион на земли. Потом выяснилось, что эти земли еще не внесены в кадастр, и аукцион отменили», — рассказывает Чил-Акопов. В итоге сейчас компания арендует площади у частных пайщиков и использует собственные земли под нужны производства кормов для КРС, фактически арендуя по коммерческим ценам земли, приносящие нулевую рентабельность.
От потери земли застраховаться невозможно, уверен генеральный директор компании «Амбика-Агро» (семеноводство, 5 тыс. га в аренде) Борис Розенвальд. По его словам, договоры аренды никак не защищают арендатора: в любой момент собственник может забрать землю, если захочет подписать более выгодный контракт. Кроме того, договор можно разорвать по множеству разных причин — экологическим, спорах о собственности, из-за якобы нецелевого использования. «Единственное, что можно сделать, — это подать в суд фактически самим на себя и таким образом усилить так называемый титул (право использования земли). Так делают некоторые компании», — приводит пример Борис Розенвальд.
Тем не менее, даже это не поможет, если спор будет идти между неравными по величине компаниями, потому что обычно у крупных латифундистов в России есть административный ресурс, да и денег для ведения судебных тяжб хватает.
В общем, проблемы с местной администрацией возникают не только у фермеров. «Практика рассылки официальных писем от администрации с просьбой что-нибудь сделать, например, сдать зерно в какой-нибудь резервный фонд, широко распространена, особенно на юге», — констатирует Борис Розенвальд. Это подтверждают многие аграрии: по их словам, самый плодородный южный регион уже давно стал «особым» в плане ведения агробизнеса.
Все проблемы — как у фермеров, так и у агрохолдингов — возникают из-за отсутствия института частной собственности на землю — при запутанных отношениях аренды отнять землю значительно проще. «К сожалению, в России институт собственности на землю не развит, а это бы позволило устранить многие проблемы», — резюмирует Борис Розенвальд.
Источник: http://pticainfo.ru
