На кооперативном фронте, похоже, грядут перемены…
На кооперативном фронте, похоже, грядут перемены…
Поразмышлять на эту тему надоумил меня министр сельского хозяйства России Николай Федоров. Ровно после того, как в Казани, во время брифинга, посвященного встрече министров сельского хозяйства стран АТЭС, ответил на мой вопрос: возможно ли в России возрождение классической кооперации?
Ответил в целом утвердительно. Сказал, что именно «Минсельхоз должен отвечать за то, чтобы заработала система сбыта сельхозпродукции и система дополнительных гарантий от рисков, естественных, универсальных рисков в этой сфере».
Резюме министра было вообще – сама категоричность: «И я не смогу справиться как человек, как министр, на которого руководство страны возложило ответственность за этот участок, должным образом, если не будет активной деятельности по возрождению кооперативов».
Вот как! В пору поощрения государством (и как следствие этого поощрения – расцвета) агрохолдингов и латифундизма, эта простая мысль прозвучала по меньшей мере как вызов. Дальше вообще – меморандум.
«Новые инициативы в этой сфере, организационные, правовые, стимулирующие развитие кооперативов, нами будут предлагаться обязательно», - сказал Николай Федоров.
Почему я это так подробно расписываю? Потому что о развитии сельского кооперативного движения в России, о настоятельной необходимости государства участвовать в этом процессе в реальности забыли уже лет как пятнадцать.
Некое «движение» вокруг кооперативного движения просуществовало всего несколько лет после образования новой России. По инерции, на волне демократической эйфории и созидания на селе нового уклада – фермерского.
К слову сказать, фермерская ассоциация, АККОР, никогда за 20 лет своего существования не прекращала напоминать о том, что кооперативы – это более высокая и более эффективная система экономической организации в деревне. Даже в полном названии «АККОР» не случайно, а намеренно было изначально записано, что ассоциация объединяет не только фермеров, но и сельхозкооперативы России.
Но АККОР – организация некоммерческая и негосударственная. С нее даже отчета не возьмешь о том, каковы успехи в развития кооперативного движения в стране.
Иное дело – Минсельхоз. Он бы должен был «вести государственную линию» на объединение частных крестьянских хозяйств на кооперативной основе, должен был разрабатывать методику создания кооперативов, защищать в правительстве расходы на это дело, проталкивать поправки в законодательство, которые позволили бы снять экономическую удавку с шеи кооперативного движения.
Но - не вел, не разрабатывал, не защищал, не проталкивал.
Справедливости ради стоит отметить, что под конец своего пребывания на посту министра сельского хозяйства России Алексей Гордеев все же проникся идеями кооперации, и даже несколько раз говорил с трибуны, что необходимо не только всемерно помогать уже существующим кооперативам, но и начать, наконец, при необходимой поддержке государства создавать новые. И их, кстати, создали. Немного – пару-тройку тысяч. Было это после того, как министру показали кое-какие расчеты. Их них стало ясно, что даже ущемленные в правах действующие кооперативные предприятия умудрялись выпускать продукцию с себестоимостью на 20 процентов ниже, чем некооперативные. Речь в первую очередь - о продукции переработки: скажем, о молоке или сырах, или крупах.
Главное достоинство кооперативов – это то, что они обслуживают интересы пайщиков, то есть, крестьян. И ничьи другие. На кооперативном молокозаводе, который принадлежит нескольким фермерам-частникам, в принципе исключена ситуация, когда производитель молока не доволен закупочной ценой на молоко. Потому что ее назначают сами производители. И если рынок показывает, что ее надо снизить, то они не в Минсельхоз бегут жаловаться, а думают, как минимизировать издержки.
Молокозавод, принадлежащий не крестьянам, всегда будет стремиться максимализировать прибыль, а, значит, занижать закупочную и завышать продажную цену. Завод, принадлежащий пайщикам, необходимый уровень рентабельности всегда удержит.
Теперь – два слова об удавке, упомянутой выше. Сегодня в нашем законодательстве сельскохозяйственный кооператив как юридическое понятие существует на птичьих правах. То есть кооператив должен платить налоги, как и предприятия акционерного типа. Но ведь кооператив – это совместная собственность крестьян, цель которой – обслуживать экономические интересы хозяев, а не извлечение прибыли. По итогам года классический кооператив всю свою прибыль должен передать хозяевам. И уже их дело – разбираться с налоговыми службами.
А сегодня по российскому законодательству узаконено двойное налогообложение кооператора, поскольку он платит налог дважды – и как совладелец кооператива, и как пайщик, которому кооператив обязан выплатить причитающееся по итогам года вознаграждение. Так что по-хорошему надо бы начать с поправок в Гражданский кодекс. Но почему-то это приравнивается к посягательству на государственные устои. Хотя чего тут такого: ну, ошиблись, сочиняя кодекс, подумали, поправили. Это же не «Рухнама», в конце концов.
Думаю, отчасти этой правовой неопределенностью объясняется тот факт, что настоящих, действующих сельскохозяйственных кооперативов в России сегодня штук 700 - 800, не больше. Назвать более точную цифру не представляется возможным, ибо нет такой статистики даже в Росстате. Зато там есть общее количество – 3300. Но и оно – мизерное. Особенно если сравнить его с общим числом личных подсобных хозяйств на селе, которых – миллионы! Все они – потенциально, конечно, – могут стать пайщиками сельхозкооперативов разного профиля. Кредитных, перерабатывающих, заготовительных, обслуживающих, страховых и снабженческо-сбытовых. ЛПХ – основная форма экономической активности сельского населения. При известной расторопности государства наиболее распространенной (и несомненно, более высокой) формой экономической активности могли бы стать кооперативы.
Зачем они еще нужны, эти кооперативы? Чтобы остановить деградацию российской деревни и деградацию ее населения. Государство же об этом печется (правда, больше пока на словах). Когда народ занят делом, в котором участвуют семьями, он перестает из деревни уезжать, ему уже нет нужды слоняться по дворам-магазинам в поисках, чего бы выпить.
Программы самозанятости, принятые в некоторых субъектах федерации, отчасти решают проблему безработицы. Но – масштаб не тот. Всех нужно спасать – а не только тех, кто придумал и защитил бизнес-программу и кому на ее реализацию выделили безвозвратное пособие в 50 - 60 тысяч рублей. У кооперативного движения – масштаб государственный.
Да и лидеры уже готовы – те самые фермеры, которые лет по 15 - 20 уже ведут хозяйство на селе. Кто такой был Райффайзен, организовавший один из первых кооперативов в Германии? Отставной офицер, школьный учитель, просветитель, бургомистр, меценат. То есть, сельский интеллигент, который умел считать. Сейчас, конечно, другие времена. Считать все умеют. А вот реально понимают, как работает сельская экономика, единицы.
Это фермеры. То есть, по сути, это уже потенциально готовые активисты кооперативов частных хозяев.
И последнее соображение. Люди прагматичные и здравые утверждают, что процесс индустриализации (читай: укрупнения) сельского хозяйства необратим. Что мега-комплексы, мега-фермы скоро окончательно победят (поглотят) небольшие крестьянские хозяйства. После войны американское правительство тоже с удивлением обнаружило, что почти львиную долю производства и поставок продовольствия в стране осуществляют 5 - 6 крупных продовольственных корпораций. И начинают уже диктовать свои условия правительству, вплоть до установления цен на продовольствие, поставляемое по госзаказу. Тогда американцы вспомнили про сельскую кооперацию На создание сети фермерских кооперативов была выделена беспрецедентная по тем временам сумма - более 150 млн долларов. Через несколько лет цены на продовольствие пошли вниз, поскольку кооперативы создали реальную конкуренцию агропромышленным монстрам.
Так что и в России поезд еще не ушел.
Правда, сегодня в нашей стране очень мало людей, которые по-настоящему понимают, какие блага для государства и общества может принести развитие настоящей кооперации сельских хозяев. (Не путать с системой потребкооперации, этим дитя советского строя и российской деревни.) Еще меньше образованных людей, готовых и знающих, если государство бросит клич, как вести нудную, очень рутинную каждодневную работу по созданию кооперативов. Ну, ничего, в Европе масса вузов, где за скромную плату смогут выпестовать новое поколение российских кооператоров.
Главное, чтобы на это был государственный и социальный заказ.
Ответил в целом утвердительно. Сказал, что именно «Минсельхоз должен отвечать за то, чтобы заработала система сбыта сельхозпродукции и система дополнительных гарантий от рисков, естественных, универсальных рисков в этой сфере».
Резюме министра было вообще – сама категоричность: «И я не смогу справиться как человек, как министр, на которого руководство страны возложило ответственность за этот участок, должным образом, если не будет активной деятельности по возрождению кооперативов».
Вот как! В пору поощрения государством (и как следствие этого поощрения – расцвета) агрохолдингов и латифундизма, эта простая мысль прозвучала по меньшей мере как вызов. Дальше вообще – меморандум.
«Новые инициативы в этой сфере, организационные, правовые, стимулирующие развитие кооперативов, нами будут предлагаться обязательно», - сказал Николай Федоров.
Почему я это так подробно расписываю? Потому что о развитии сельского кооперативного движения в России, о настоятельной необходимости государства участвовать в этом процессе в реальности забыли уже лет как пятнадцать.
Некое «движение» вокруг кооперативного движения просуществовало всего несколько лет после образования новой России. По инерции, на волне демократической эйфории и созидания на селе нового уклада – фермерского.
К слову сказать, фермерская ассоциация, АККОР, никогда за 20 лет своего существования не прекращала напоминать о том, что кооперативы – это более высокая и более эффективная система экономической организации в деревне. Даже в полном названии «АККОР» не случайно, а намеренно было изначально записано, что ассоциация объединяет не только фермеров, но и сельхозкооперативы России.
Но АККОР – организация некоммерческая и негосударственная. С нее даже отчета не возьмешь о том, каковы успехи в развития кооперативного движения в стране.
Иное дело – Минсельхоз. Он бы должен был «вести государственную линию» на объединение частных крестьянских хозяйств на кооперативной основе, должен был разрабатывать методику создания кооперативов, защищать в правительстве расходы на это дело, проталкивать поправки в законодательство, которые позволили бы снять экономическую удавку с шеи кооперативного движения.
Но - не вел, не разрабатывал, не защищал, не проталкивал.
Справедливости ради стоит отметить, что под конец своего пребывания на посту министра сельского хозяйства России Алексей Гордеев все же проникся идеями кооперации, и даже несколько раз говорил с трибуны, что необходимо не только всемерно помогать уже существующим кооперативам, но и начать, наконец, при необходимой поддержке государства создавать новые. И их, кстати, создали. Немного – пару-тройку тысяч. Было это после того, как министру показали кое-какие расчеты. Их них стало ясно, что даже ущемленные в правах действующие кооперативные предприятия умудрялись выпускать продукцию с себестоимостью на 20 процентов ниже, чем некооперативные. Речь в первую очередь - о продукции переработки: скажем, о молоке или сырах, или крупах.
Главное достоинство кооперативов – это то, что они обслуживают интересы пайщиков, то есть, крестьян. И ничьи другие. На кооперативном молокозаводе, который принадлежит нескольким фермерам-частникам, в принципе исключена ситуация, когда производитель молока не доволен закупочной ценой на молоко. Потому что ее назначают сами производители. И если рынок показывает, что ее надо снизить, то они не в Минсельхоз бегут жаловаться, а думают, как минимизировать издержки.
Молокозавод, принадлежащий не крестьянам, всегда будет стремиться максимализировать прибыль, а, значит, занижать закупочную и завышать продажную цену. Завод, принадлежащий пайщикам, необходимый уровень рентабельности всегда удержит.
Теперь – два слова об удавке, упомянутой выше. Сегодня в нашем законодательстве сельскохозяйственный кооператив как юридическое понятие существует на птичьих правах. То есть кооператив должен платить налоги, как и предприятия акционерного типа. Но ведь кооператив – это совместная собственность крестьян, цель которой – обслуживать экономические интересы хозяев, а не извлечение прибыли. По итогам года классический кооператив всю свою прибыль должен передать хозяевам. И уже их дело – разбираться с налоговыми службами.
А сегодня по российскому законодательству узаконено двойное налогообложение кооператора, поскольку он платит налог дважды – и как совладелец кооператива, и как пайщик, которому кооператив обязан выплатить причитающееся по итогам года вознаграждение. Так что по-хорошему надо бы начать с поправок в Гражданский кодекс. Но почему-то это приравнивается к посягательству на государственные устои. Хотя чего тут такого: ну, ошиблись, сочиняя кодекс, подумали, поправили. Это же не «Рухнама», в конце концов.
Думаю, отчасти этой правовой неопределенностью объясняется тот факт, что настоящих, действующих сельскохозяйственных кооперативов в России сегодня штук 700 - 800, не больше. Назвать более точную цифру не представляется возможным, ибо нет такой статистики даже в Росстате. Зато там есть общее количество – 3300. Но и оно – мизерное. Особенно если сравнить его с общим числом личных подсобных хозяйств на селе, которых – миллионы! Все они – потенциально, конечно, – могут стать пайщиками сельхозкооперативов разного профиля. Кредитных, перерабатывающих, заготовительных, обслуживающих, страховых и снабженческо-сбытовых. ЛПХ – основная форма экономической активности сельского населения. При известной расторопности государства наиболее распространенной (и несомненно, более высокой) формой экономической активности могли бы стать кооперативы.
Зачем они еще нужны, эти кооперативы? Чтобы остановить деградацию российской деревни и деградацию ее населения. Государство же об этом печется (правда, больше пока на словах). Когда народ занят делом, в котором участвуют семьями, он перестает из деревни уезжать, ему уже нет нужды слоняться по дворам-магазинам в поисках, чего бы выпить.
Программы самозанятости, принятые в некоторых субъектах федерации, отчасти решают проблему безработицы. Но – масштаб не тот. Всех нужно спасать – а не только тех, кто придумал и защитил бизнес-программу и кому на ее реализацию выделили безвозвратное пособие в 50 - 60 тысяч рублей. У кооперативного движения – масштаб государственный.
Да и лидеры уже готовы – те самые фермеры, которые лет по 15 - 20 уже ведут хозяйство на селе. Кто такой был Райффайзен, организовавший один из первых кооперативов в Германии? Отставной офицер, школьный учитель, просветитель, бургомистр, меценат. То есть, сельский интеллигент, который умел считать. Сейчас, конечно, другие времена. Считать все умеют. А вот реально понимают, как работает сельская экономика, единицы.
Это фермеры. То есть, по сути, это уже потенциально готовые активисты кооперативов частных хозяев.
И последнее соображение. Люди прагматичные и здравые утверждают, что процесс индустриализации (читай: укрупнения) сельского хозяйства необратим. Что мега-комплексы, мега-фермы скоро окончательно победят (поглотят) небольшие крестьянские хозяйства. После войны американское правительство тоже с удивлением обнаружило, что почти львиную долю производства и поставок продовольствия в стране осуществляют 5 - 6 крупных продовольственных корпораций. И начинают уже диктовать свои условия правительству, вплоть до установления цен на продовольствие, поставляемое по госзаказу. Тогда американцы вспомнили про сельскую кооперацию На создание сети фермерских кооперативов была выделена беспрецедентная по тем временам сумма - более 150 млн долларов. Через несколько лет цены на продовольствие пошли вниз, поскольку кооперативы создали реальную конкуренцию агропромышленным монстрам.
Так что и в России поезд еще не ушел.
Правда, сегодня в нашей стране очень мало людей, которые по-настоящему понимают, какие блага для государства и общества может принести развитие настоящей кооперации сельских хозяев. (Не путать с системой потребкооперации, этим дитя советского строя и российской деревни.) Еще меньше образованных людей, готовых и знающих, если государство бросит клич, как вести нудную, очень рутинную каждодневную работу по созданию кооперативов. Ну, ничего, в Европе масса вузов, где за скромную плату смогут выпестовать новое поколение российских кооператоров.
Главное, чтобы на это был государственный и социальный заказ.
Источник: http://www.agronews.ru
